---------> Резиденция асиман, Покои Визари

Стоило взять этого недоучку с собой, - подумал Якоб, окидывая взглядом видневшееся здание больницы, - Может, и принес бы еще немного пользы клану. Будучи в раздраженном состоянии, тогда мысль о том, что молодой асиман мог бы пригодиться, показывая путь, в голову не пришла. А сейчас было уже поздно. То, что незадачливый неофит вряд ли пережил ночь, сомневаться не приходилось. Зная-то эль Райо и его пламенную страсть к юным недоумкам.
Сам асиман стоял, облокотившись на дверцу машины, припаркованной неподалеку от бывшего главного входа. Настолько, насколько было возможно, не попавшись на глаза охране. Он недовольно размышлял, как попасть в здание без особого шума. Судя по словам того неофита  в Ховринской успела перебывать большая часть молодняка клана, устроив из похода в заброшенную больницу своеобразный аттракцион.
Якобу было одинаково все равно, где неофиты проводят свой досуг - в клубах ли, в притонах, в больницах, и в качестве кого, другое дело если это препятствовало процессу обучения и его результатам. Пока они не имеют достаточно сил и знаний их целью должно оставаться заполнение столь досадного пробела, а не  праздное увеселение, тем более за счет репутации клана.
Даже представить было брезгливо, как отреагирует Гранд Леди на случайную новость о том, что группу асиман уничтожили какие-то люди. А уж докладывать об этом Магистру не хотелось совершенно. Пусть это и не его провал, не его ошибка, но отвечать за столь позорное событие может статься и ему. Как гонцу, с теми самыми плохими вестями.
А охрана, надо отдать должное, была весьма неплохая, по меркам людей. Стерегли здание будто хорошую действующую фирму, разве что без собак. Ходили по двое-трое, внимательно освещая окрестности в поисках нарушителей спокойствия. Постояв еще немного, ученый выявил и запомнил своеобразный алгоритм движения людей и, про себя помянув неофитов, за каким-то чертом сунувшихся сюда, даханавар - так, к слову пришлись, с некромантами заодно, стал осторожно пробираться к забору. При всем желании попросту спалить и смертных, и это нелепое ограждение, франк понимал, что нужно сделать все тихо, без лишнего шума. Чтобы не привлечь внимание служителей закона и тех, кто может оказаться внутри больницы. И именно последние представляли наибольший интерес.
Бесшумно подобравшись к забору, асиман так же без единого звука прошел вдоль него, ища что-нибудь вроде бреши, и, наконец, нашел. Отставив все мысли на задний план, Якоб аккуратно пролез, стараясь не порвать одежду и, постоянно держа в поле "зрения", а именно - не теряя ощущения смертных, двинулся вперед, к самому зданию.
Пришлось повозиться и со входом - в пределах досягаемости оказались только окна с выбитыми стеклами и решетками. Конечно, и то и то было легко убрать, но вползать в помещение через окно асиман считал просто ниже своего достоинства. Вскоре ему попалась на глаза дверь.
Темная, изъеденная ржавчиной, местами неумело разрисованная, она стала приглашением внутрь. Аккуратно выплавив замок, Якоб потянул ручку на себя. Старая дверь поддалась, но со скрипом, эхом отдавшимся в тишине. Франк на миг замер, а после скользнул вперед, не теряя времени. Дверь он так и оставил приоткрытой, рассчитывая, что людская безалаберность оградит ее владельцев от желания проверить источник шума.
Теперь же, оказавшись наконец в самой больнице, предстояло разобраться в ее планировке, дабы верно найти тот зал, о котором рассказал неофит. Сейчас асиман шел по узкому коридору, заваленному какой-то рухлядью. Возможно, это был один из служебных выходов. Здравый смысл подсказывал поискать планы, указатели, хоть что-нибудь, чтобы разобраться в этом хитросплетении коридоров и не плутать здесь всю ночь. Через какое-то время Якоб наткнулся на план эвакуации, сиротливо висевший на одной из стен. Бумага была основательно потрепана, кое-где прослеживались бурые грязные пятна, часть названий было сложно разобрать, но в общем и целом хватало и этого.

- Ковровую дорожку забыл, pardonnez moi, - невозмутимо отозвался Якоб, аккуратно снимая ветхую бумагу со стены, понадобится еще. То, что в больнице почти вслед за ним объявился Визари чем-то удивительным не стало. Зная испанца было скорее странно, что это он не ринулся сломя голову в очередное, все еще небольшое и, пожалуй, скучное путешествие. Чтобы с ним оно стало куда веселее. Талант находить неприятности у эль Райо был, и с годами становился только лучше. Иногда франку казалось, что брат его умудряется как-то специально оттачивать это умение - интуитивно лезть туда, куда не следует, как говорят "не в то время, не в то место", и в целом будто в клетку с теми самыми пушными зверьками, о коих среди людей ходят уже целые легенды, сказания, да народные мудрости. То, что познаний об этом франк набрался от опять же брата, ученый предпочитал не упоминать.
- Ты опоздал.
Для большего эффекта Якоб даже демонстративно мельком посмотрел на часы, после одаривая братца холодным взглядом. Чтобы после еле слышно усмехнуться, показывая, что все же он рад. Тому, что брат решил составить ему компанию, в кои-то веки не пытаясь затащить в очередной бар, а занявшись чем-то теоретически более полезным для клана.
Насколько нужным являлось это исследование заброшенной человеческой больницы асиман мог только предполагать. Он не рассчитывал найти здесь что-либо стоящее, но профессиональные привычки требовали проверить. Можно сказать, что где-то глубоко внутри он больше желал встретить тех самых "охотников", что напали на неофитов. Размяться, повеселившись на пару с братом.
Уже давно им не приходилось вступать в бой, особенно вместе. Что было, конечно, очень жаль. Сколь бы не любил Якоб свою работу, лабораторию и стройные ряды пробирок, забрасывать боевые навыки клана он не собирался, а постоянно применять оные на провинившихся неофитах было, к чести сказать, скучновато.
- Большой зал на третьем этаже. Придется побродить, чтобы добраться до него.

- Мне более по нраву другие строки - те, где пану Сусанину отрывают ноги. Веди, мой друг? - в тон испанцу продолжил Якоб, но тут же посерьезнел. Несмотря на весь сарказм и скептицизм, это была отнюдь не увеселительная прогулка. Дежурно обмениваться любезностями, конечно, прекрасно и бодрит, но все же отвлекает.
Он молча осматривал помещения, бесшумно, насколько это позволяла обстановка и мусор под ногами, идя вслед за братом. Больница напоминала выпотрошенный автомат. Куски арматуры, стен, ссыпавшаяся штукатурка, листы металла, покореженные и погнутые, заржавевшие, металлические прутья, то тут то там торчавшие из стен, так и призывающие кого-нибудь на них посадить, подражая небезызвестному Владу Цепешу.
Стекло, кое-где растоптанное в пыль, смешанное с грязью, рваным тряпьем, явно оставшимся от постояльцев, всяческие бутылки, банки, прочие предметы быта. И, как верно заметил Визари, человеческие недоумки, лезущие всюду, куда не следует, для банальнейшей цели вандализма. Что ж, иногда второй помощник Магистра признавал, что даже их неофиты не настолько безнадежны.
Вызвать этим смертным, что ли, как-нибудь Аргуса, пусть окончательно "уверуют" в последние мгновения своей жалкой жизни, - флегматично подумал ученый, равнодушно проходя мимо. Замечание брата он оставил без ответа - оный не требовался.
Далее по коридору, точнее, что от него осталось - с провалами в полу, с полуразрушенными стенами. Где-то невдалеке появилось ощущение чего-то живого. Сделав еще пару шагов можно было различить, что это - двое людей. Как оказалось - те самые местные обитатели, работники метлы и мусорных баков. Брезгливо поморщившись, Якоб обогнул очередное помещение, выходя к лестнице.
Оная доверия не внушала, и, как подозревал старший маг, даже в былые времена, когда здесь еще все было более менее в порядке. Осторожно поднимаясь наверх, франк не забывал "сканировать" местность, чтобы не быть застанным врасплох. Внимательно осматриваясь и прислушиваясь к окружению, впрочем, пока не было ничего интересного. Но и те люди из воздуха появиться не могли.
Преодолев пару лестничных пролетов, Якоб остановился. Похоже, они нашли нужный уровень, осталось пробраться к самому залу.

Больше по привычке, чем действительно осознанно, Якоб небрежным жестом погасил вспыхнувшее по воле брата пламя. Ни к чему было привлекать лишнее внимание, тем более, что изначально планировалось сделать все тихо и незаметно. Планировалось...Многие планы рядом с испанцем теряли всякое значение. Просто потому, что тот слишком любил импровизировать и давать выход своему неуемному желанию приключений. И словно нарочно, раз за разом, одним вальяжным проступком портил все, что до того выстраивал франк.
Ученый мог бы злиться. Мог бы раз и навсегда отказаться от общества беспардонного дона канальи. Но так и не делал этого. Кто знает, может его самого отчасти развлекало такое внезапное, и уже настолько привычное крушение задуманного прежде хода дел. А может, ему была дороже, пусть он этого и не признавал, компания Визари, чем та или иная удавшаяся затея. Как бы то ни было, отчитывать брата за неосторожность он не стал, лишь молча проходя дальше, не удостаивая ворчание испанца ответом.
Посмотреть было на что. Этот этаж, по всей видимости, сатанисты и прочая фанатично настроенная молодежь облюбовала более всего. Стены потеряли свой истинный цвет давным давно, но и остатки перекрывали красная и черная краски граффити. Попадались даже занятные художественные изображения, как например миниатюра кладбища у дальней стены слева, изображение виселицы там же рядом, неизменные изображения всяческих демонов, со всеми атрибутами, как и полагается. Франк не был бы удивлен, если бы узнал, что к подобному творческому обживанию заброшенной больницы приложили руку фэриартос. Это ведь так в их стиле, сделать даже из безобразного терпимое.
Аккуратно и осторожно пробираясь меж завалов, груд хлама, огибая всевозможные дыры и прутья, то тут, то там торчащие из стен и пола, Якоб наконец смог разглядеть впереди тот самый зал, который и был объектом поисков.
Остановившись, асиман вновь прислушался. Он прощупывал округу на предмет нежданных гостей и прочих, с кем, возможно, придется иметь дело.

- Кто бы ни показал, сделал он это зря, - сухо отозвался франк, в который раз пройдясь по помещению и осмотрев все, запоминая, до самых мелочей, что могло пригодиться в дальнейшем. Для чего - он не знал, но так или иначе по привычке оценивал, анализировал, запечатлевал в памяти.
А Визари ведь был прав. Именно подобные...секты и становятся источником пополнений в клан. При таком раскладе было совершенно не удивительно, что неофиты выходят глупые, самонадеянные, с запасом человеческих стереотипов и амбиций. Зазнавшиеся от полученной силы малолетние выродки, переполняющие клан и претендующие на звание представителя клана Знающих. Не туда и не в то время были направлены египетские кары, кто бы знал.
Поморщившись, Якоб подошел ближе к одной из стен, касаясь пальцами рисунка бездарного художника. Кровь давно засохла, отслаиваясь бордовым порошком, в местах где была намазана обильнее всего. Неофит говорил, что кровь с химическими добавками, которые воздействовали на разум. Стоило проверить, определив, что именно за вещества были задействованы. Карманной лаборатории ученый при себе не имел, приходилось действовать более старыми методами.
- Ketamini hydrochloridum, - пробормотал асиман больше для себя, чем для кого-то еще. О его присутствии в крови говорил слабый характерный запах, почти выветрившийся, но все же. Вещество, вызывающее  диссоциативную анестезию. Странные развлечения выбирает себе из века в век людская молодежь. Попробовав на вкус, Якоб на какое-то мгновение задумался, перебирая все известные ему соединения, оставляющие подобное чуть терпкое, какое-то...шершавое, будто песок попал, послевкусие.
-  Atropinum sulfuricum.
Препарат, вызывающий двигательное и психическое возбуждение, сильное беспокойство, судороги, галлюцинаторные явления. Замечательно, - мрачно заметил про себя франк, отметив невдалеке присутствие пары смертных, медленно приближающихся. Кинув взгляд на брата, асиман бесшумно переместился ко входу, ожидая.

Отредактировано Якоб Асиман (2011-08-15 21:16:57)

Прибывшие гости оказались не теми, кого ожидал ученый. Да и, пожалуй, хорошо, что не теми, уж слишком его заинтересовала печать на стене. Оставив братца разбираться с людьми, и внутренне махнув рукой на сохранение хоть какого-то подобия секретности их пребывания здесь, Якоб вернулся к стене, внимательно разглядывая сплетение линий. Несколько ошибок в рисунке могли стоить жизни тому, кто решил бы воспользоваться этой формулой. 
Печать являлась зовом к одному из созданий Огненного хаоса.  Тех,  кого люди ошибочно принимали за демонов. Настоящие демоны внутри нас,  в сознании и душе, а не облечены плотью полуразумных инородных созданий. Тем не менее, всяческого рода секты время от времени пытаются призвать ту или иную сущность. Асиман только неодобрительно прищелкнул языком, изучая неровно выведенные царапины на поверхности стены, поверх которых явно в спешке намазывали кровь.
Прокусив кожу на запястье, франк парой точных движений восстановил целостность картины, дорисовав несколько необходимых символов, связывающих существо с призывателем и одновременно ограждая последнего от вызванной твари. Сам мужчина сомневался, что те смертные, что и сделали изображение, преуспели в своих начинаниях, но даже самый абсурдный вариант, как показывала практика, никогда не стоит отметать.
Кровь на стене нагрелась, по рисунку пробежались первые огненные всполохи. Они тянулись вперед, пытаясь образовать единую сеть из линий,  и Якоб благоразумно отошел в сторону. В мгновение ока соединившись в тугой клубок, плетение вытянулось, печать вспыхнула, щедро полыхнув пламенем.  Послышался голодный рык,  звук того, что кто-то, весьма тяжелый, да еще и с несколькими лапами, вспрыгнул в круг, очерченный Визари.
Когда пламя формулы призыва потухнет, в центре, практически вплотную со смертными окажется диковинный зверь из легенд и мифов. Когда-то его, кажется греки,  называли мантикора, какое же выдумали люди название сейчас - неизвестно.

оос: Речь идет об этом звере.

Пламя яркими всполохами танцевало по кругу, не позволяя смертным выбраться,  оставляя один на один с мантикорой.  Этому зверю родная стихия не помеха, только привычное окружение и удобное подспорье в охоте. Франк усмехнулся, поймав себя на мысли, что обычные звери огня боятся как нечто чуждое, опасное, враждебное, и только существа Пустошей, помимо некоторых редких видов в человеческом мире, чувствуют себя в переплетении языков пламени комфортно.
Огонь - это жизнь, самая ее суть. Которая, как и всякая медаль, имеет две стороны, считал ученый.  Буйная, свободолюбивая стихия может стать верным попутчиком, а может обернуться непримиримым врагом, все зависит лишь от того, как обратиться и расценить ее. Может и согреть, и опалить...
...яркая вспышка боли, и мальчик отдергивает руку от костра.  Покрасневшая кожа жжется и ноет, ожог расползается по кисти, обхватывая запястье.  Он один,  на кромке тьмы окружающего мира и круга света, то мерного, то болезненно сужающегося, когда налетевший порыв ветра колышет пламя. 
Страшно. Наверное. Мальчик не знает, что это, но ощущения неприятны, и он закрывается сам в себе, внутренне сливаясь с ночной тишиной, прерываемой только редким, сухим потрескиванием веток в костре.  Взрослые далеко, но им нельзя ничего сказать. Да и что говорить?
Холодно.  Плотно запахнутая ткань одежды почти не спасает, а ветер то и дело треплет отросшие волосы.  Обхватить себя руками и не шевелиться, сохраняя крохи тепла, и - размышляя, погружаясь внутренним миром во внешний. Мысль - сильнее, чем мороз вдоль хребта и закоченевшие пальцы. Она простирается дальше, прочь от маленького уголка его вселенной, ввысь к звездам, где, по преданиям, живут боги.  Еще дальше - Рим, о котором он столько слышал, о котором говорили взрослые.  Он ему снился. Величественный, неприступный, странный. Другой. В нем - иная жизнь. Не такие люди, что-то большее, чем охота, войны, хмельные застолья.
Внутри зарождается смутный образ, еще не обретший форму позыв души, будоражащий воображение. Но с новым, хлестким порывом ветра он туманной дымкой растворяется в ночной глуши, будто и не было его.  Мальчик придвигается ближе к костру, завороженно глядя на пламя. Ему по-прежнему холодно, но он не чувствует себя замерзшим. А вскоре вернутся и другие, снисходительно усмехнувшись и накинув теплую меховую накидку на плечи...
- Могли, - эхом отзывается Якоб, прогоняя всплывшее из самых глубин воспоминания. Кто бы знал, что оно все еще осталось.  Занятная вещь - память.
- И вызвали, - ученый кидает взгляд на застывшую изваянием мантикору, ожидающую приказа.  Умное существо, достаточно послушное, если не дразнить. Иногда франк жалел, что с ними нет способа общаться напрямую, передавая указания в устной форме, а не в опосредованной, через образы. Стоит на досуге заняться этим, тем более, что Визари смог бы ему помочь в этом. При наличии соответствующего желания, естественно.
Зверюга мотнула хвостом, показывая, что свою задачу поняла, и сорвалась с места, исчезая в лестничном пролете. Что делать с повышенным вниманием смертных к больнице Якоб не знал, да и не видел жесткой необходимости решить этот вопрос именно сейчас.  План посетить больницу тихо и без происшествий провалился ровно тогда, когда в нем появился взбалмошный испанец, и все прочее оставалось лишь на волю случая да импровизации.  Оглянувшись на рисунок печати, мужчина небрежным жестом выжег часть стены, оставляя лишь огромный черный след от сажи.  Одной неприятности в виде свободно разгуливающей, не прирученной мантикоры им хватит.
Миновав несколько полуразрушенных палат, с осторожностью спускаясь по запасной лестнице, ведущей вниз, к подсобным помещениям в подвале, франк вновь задался вопросом, откуда же именно был взят рисунок призывного плетения. Подобное распространение асиманских заклинаний, пусть и в недоделанном виде,  явно ничем хорошим не закончится. Хотя, попытайся кто из неофитов даханавар подобную тварь призвать...
Сырость. Ее не оценила даже мантикора, по-кошачьи тонко взвизгнув и подобрав хвост, стараясь держаться от затопленного помещения подальше. Выпустив когти,  зверюга недовольно прочесывала бетонный пол,  подняв в воздух облако пыли. Где-то неподалеку бродил ее сородич, который, однако же,  не побрезговал перебраться через водяной заслон.
Ступени, ведущие дальше, уходили под воду. Мутную, грязную,  полную мусора и всяческой склизкой растительности воду. В который раз мрачно хмыкнув про себя, что стоило все же отправить в больницу магов среднего звена, а не самому тратить время на практически бесполезные поиски, Якоб подошел к самому краю, пристально всматриваясь в темноту.  Здесь, пусть и перебиваемый другими, не менее сильными...ароматами, чувствовалась кровь. Липкая, пахучая, густая кровь, теряющая свой благородный оттенок красно-бордового в смешении с земляной грязью и больничной пылью. Человеческая кровь.

======> Подземелья Асиман. Покои Якоба

Отредактировано Якоб Асиман (2012-07-15 02:24:25)