начало игры

Мама снова работала в ночь, и Анечку снова не с кем было оставить. Потому и пришлось взять с собой, в Небоскрёб, в этот раз хотя бы не опасаясь за то, что ребенок снова встретится с Паулем Вьесчи… Заместитель Рамона был в отъезде, что нисколько не сказалось на объёме маминых цифр, расчётов, подсчётов, сводок, подписей и документов. Сейчас она, наверное, снова бегала за чьими-то подписями или присутствовала на позднем совещании, потому что на месте мамы Риты не оказалось. Аня, спящая на диванчике и укрытая пледом, резко распахнула глаза и первое, что увидела – это… воздушный шарик.
Ярко-красный воздушный шар, видимо, зацепился за что-то, и сейчас гордо парил за окном, заглядывая в помещение хитрой мордочкой Лиса. «Ух, ты…» Не отрывая восхищённого взгляда от шара, Анечка шустро соскользнула с дивана и подбежала к окну. Значительное пространство широкого подоконника занимали мамины папки. «Но их ведь можно и переставить?» - подсказывал Лис, продолжая рассматривать девочку с гладкого красного бока. Аня даже привстала на цыпочки, чтобы получше его рассмотреть.
- Сейчас. Я тебя достану! – девочка улыбнулась: желание выудить шар росло с каждой минутой, и даже мысли не возникало – кого-то из взрослых подождать. Детские ладошки уверенно подхватили тяжелую папку: Аня, пыхтя, перетащила её на мамин стол. Подумала. Придвинула ближе стул и добралась до ручек окна. Кто говорил, что ребёнок не может открыть стеклопакет? Анечка могла. Дома стояли точно такие же, и она не раз видела, что делали взрослые, чтобы открыть окно.
- Эту сюда… и по-тя-нууууть. – Окно не сразу, но поддалось, и маленькая ножка в бежевом светлом носочке оказалась уже «почти на улице» на высоте энного этажа небоскрёба. Собственно, на высоту Аня и не смотрела. Шар, вроде, тоже обрадовался, что она к нему идёт.
Ребёнок с любопытством потянулся за неожиданным подарком. Лис, словно в насмешку, коснулся пальцев и ушёл в сторону порывом ветра.
- Ну, куда? – Анечка отпустила ручку окна и опустилась на карниз, пытаясь дотянуться до «хвоста»: верёвочка зацепилась за какую-то металлическую штуку, обмотавшись вокруг него. – Иди сюда, иди…
И пусть весь мир подождёт. Тем более, что вне красного шара с хитрющей лисьей мордой его уже не существовало. Зачем-то поманив шарик пальцем, Аня села на подоконник, почти свесившись ножкой вниз, и потянулась за ним сильнее, и когда уже стало казаться, что вот-вот достанет и дотянется… Она всё-таки соскользнула, успев испугаться и прийти в восторг от ощущения полёта, как в прыжке на тренировках по фигурному катанию.
- Оййййиииии! – девчушка зажмурилась, и не слишком громкий для почти не спящего города сигнал пикирующего бомбардировщика возвестил о приблизительном месте аварийной посадки… Самое время проверить собственную удачу на прочность.

Отредактировано Анечка (2012-01-12 11:34:46)

Долгое «Йииииии» оборвалось радостным «ииих!», пружинящим на чьих-то руках вместе с ней. Можно долго спорить по поводу хрупкости телосложения, но даже хрупкое телосложение с такой высоты… мда. Будь на месте киндрэт человек, их обоих уже соскребали бы с асфальта. Хотя… и в этом случае Анечке могло бы повести чуть больше. А так повезло совсем.
- Пой-мали, - проговорил ребенок и открыл глаза – большие, красивые, серо-голубые (можно даже позавидовать, немножко), и уже без капельки испуга, вот ни граммулечки. Поймавший её дядя вызвал целую гамму заинтересованного цельного (как молоко) детского любопытства. Анечка с не меньшим удивлением вглядывалась в глаза напротив, пока проверять на повреждения не стали. Пальцы оказались холодными, так что прикосновенья россыпью мурашек хаотично разбегались в разные стороны. Девочка засмеялась, завозилась и даже заявление сделала, потихоньку отталкивая ладонь:
- Щекотно! – в детском произношении это выглядело почти как «сикотно».
Счастливица действительно радостно улыбалась, сидя на руках, и, кажется, не испытала такого сильного потрясения, как взрослый. (Впрочем, маме об этом всё равно лучше не говорить, а то на работу не возьмет больше совсем никогда, а дома в пустой квартире сидеть хотелось ещё меньше.) Кстати, о взрослых… Мама, интересно, сильно переживать будет, если войдёт в свой кабинет и увидит открытое окно, не найдя ребёнка?..
Анечка тоже посмотрела вверх, как несколько минут назад это делал взрослый, и ответила, как могла и как знала.
- Оттуда. – Правда, такого ответа редко кому достаточно, и девочка решила объяснить чуть подробнее. – Понимаешь, там шалик, и я хотела его достать. А потом – лллаз – и полетела. А тут ты меня поймал. А там мама лаботает.
Поток объяснений вышел довольно сумбурным, но информативным.
- Ты меня к маме поднимешь? – Неудобств от подобной просьбы Анечка не испытывала. Взрослые ведь должны помогать детям? – А то она волноваться будет. А там лифт такой. И дядька на входе. Он меня одну не пустит, и маме позвонит.
Ножки, обутые исключительно в носки, хотели уже даже спрыгнуть наземь, но тут девочка заметила кое-что еще… Мотоцикл.
- А это твоё? – Руки сами собой потянулись к рулю, и глаза явно засветились восхищением. – Можно полулить? А покататься?

«Я только кнопочку нажму! Вот эту!» Ладошки почти дотянулись, но ключевым было, видимо, слово «почти». Еще один удивленный взгляд иэ-под длинных ресниц: как это не трогать? почему? если хочется и если интересно?
- А я сельезно интелесуюсь, - вдумчиво сообщила Анечка непонятливому взрослому. – Как шаликом.
Шариком ребенок действительно интересовался серьезно. И искренне не могла сообразить, что в нем опасного? Не горелка, не газ, не ножницы, не спички, не нож, не иголки… Совсем не похож ни на одну из тех вещей, что мама вечно прячет повыше или просит обращаться с осторожностью, когда видит, что в детские руки вещь эта всё-таки попала. Шарик красивый – яркий, красный – и безумно притягательный для того, кто понимает в этом толк. Конечно, Анечка понимала, считая себя экспертом в вопросах мягких игрушек, воздушных шариков и шоколада.
Девочка не перебивала, давая Свену договорить до конца (ведь хорошо воспитанные девочки не перебивают взрослых, если в этот момент им совсем-совсем ничего не нужно), проследила за рукой. С недоумением посмотрела на асфальт и с еще большим недоумением – на киндрэт.
Хотя и говорят, что первый порыв самый правильный (а первым порывом было пожать плечиками и сказать «не знаю»), Анечка серьезно поразмышляла над этим вопросом дополнительно. Секунды две-три.
– Плыгну и полечу облатно за шаликом. Туда, - она даже пальчиком показала для надёжности, и Анечка снова запрокинула голову кверху: как он там, её шарик? Жаль, отсюда не видно его хитрой лисьей мордочки. Что он там делает? На лице медленно проявлялась улыбка. Мысли в голове ребенка неимоверно просты и бесхитростны. Анечка набрела ладошкой на прохладную щёку Свена, и внимание тут же вернулось к нему, будто никуда и не уходило вовсе.
- Дяде холодно? Дядя к маме плишёл? – в мыслях мелькнуло, было, её озабоченное лицо и какие-то важные слова: накладные, сопровождение… ужас просто. – Мама тебе бумажки делает?
И безо всякого перехода вдруг сообщила Свену такое, отчего нормальный взрослый мог прийти в ужас... может быть.
- Ты на папу похож! - детское воображение делало его похожим на единственную расплывчатую фотографию или образ из сна. Анечка не раз пытала маму вопросами про отца, но... Ничего, кроме того, что он "не плохой" разузнать толком ничего не смогла. А как может быть плохим тот, кто тебя поймал? Вот и задавала этот вопрос подавляющему большинству маминых знакомых... шарахающихся в стороны при одном таком предположении. Почему?