Каюта оказалась небольшой, но достаточно уютной, и это было не то, что девушка ожидала от корабельной каюты. Впрочем, она и путешествовала-то немного, а когда начала - парусные корабли уже остались в прошлом.
Проводив ворожею, Айвэн подошел к шкафу у стены, распахнул и принялся рыться. На свет извлек светло-серую, почти белую рубашку и чуть темнее цветом штаны и вручил ворох Ольхе. Разумеется, ни о каком утюге на корабле слыхом не слыхивали.
- Рубашка будет велика, просто завяжи полы. Это, - кивнул на штаны, - короче обычных, должно подойти по росту и ширине. Поверь, будет меньше проблем, если ты будешь ходить в мужской одежде, - смерил взглядом ее платье. Потом развернулся и достал из ящика стола длинные ножницы и приблизился с явным намерением. - Косы придется срезать, твоей прежней длины хватит.
- Спасибо, - Ольха приняла одежду и огляделась в поисках ширмы, за которой бы можно было переодеться. Такая нашлась достаточно быстро, и ведунья направилась к ней, правда, замерла на полдороги, не оборачиваясь к мужчине. - Давай, я сама срежу, - Ольха не глядя протянула руку, чтобы Айвэн вложил в нее ножницы.
- У меня ровнее выйдет, - отмахнулся шаман и, не успела та возразить, быстро и осторожно подхватил ее волосы и по одной длине отрезал сначала одну косу, потом другую, отдал девушке и вернулся положить инструмент на место.
В первое мгновение Ольха глупо таращилась на отрезанные волосы у себя в руке, открывая и закрывая рот, как выброшенная на берег рыба, и чувствуя непривычную легкость, потом тихо икнула, побурела, даже больше, чем после поцелуя в ее саду. А потом из груди ведуньи вырвался вопль, по содержанию похожий на нечто среднее между "мама!" и нецензурным ругательством, которое приличной и воспитанной девушке в общем-то знать не полагалось.
Айвэн вздрогнул, резко вскинулся и подскочил к ней, не понимая, в чем дело. Почти сразу с противоположной стороны двери послышались голоса:
- Капитан, у вас все нормально?
- Все в порядке! - крикнул им тот, встревожено уставясь на ворожею. - Что с тобой?
- Ты хоть знаешь, что натворил?! - Ольха была все такая же красная, но глаза так и пылали возмущением. Нет, то сначала избегает, то целует, то шарахается, то специально злит, а теперь вот волосы ей отрезать вздумал. Умом девушка понимала, что Айвэн просто не знаком с обычаями ее родины, но возмущения это не поубавило. - Я же сказала, что сама волосы себе отрежу! - Ольха возмущенно уперла руки в бока. - По обычаям моей родины, мужчина срезает косы девушки только тогда, когда собирается ее замуж брать! Ну или если опозорить хочет… - девушка глубоко вздохнула, стараясь успокоить возмущение и вернуть лицу привычный цвет.
- Опозорить я тебя точно не хотел, - растерянно отозвался сбитый с толку ирландец. Он шагнул к девушке, обнял, движимый порывом успокоить, как часто делал со своими щенками. - Какой занятный обычай, - задумался, не заметив, что начал перебирать девичьи волосы, расчесывая пальцами то, что теперь достигало длины немногим ниже плеч.
- Да знаю, что не хотел и не знал… - проворчала девушка уже куда более миролюбиво. Объятия мужчины ей были приятны, а вот то, что последовало за ними дальше... - Айвэн! - Ольха как-то заполошно дернулась, вновь вспыхивая, краска залила не только лицо, но и шею, и для полноты картины не хватало только дыма, повалившего из ушей, как кульминационной точки смущения. - Ты опять?! Оставь мои волосы в покое!
- Да в чем дело?  - он глянул на нее, нахмурясь, на всякий случай развернулся и отошел подальше, к широкой кровати, на которую и опустился. - Еще какой-нибудь обычай?
- А в том, - почему-то вид Айвэна на кровати смутил еще больше, и Ольха скрылась за ширмой, чтобы не видеть его, а он не видел ее, по крайне мере, когда она будет объяснять. - Да, представь себе, еще один обычай! Мужчина расплетает волосы девушки перед первой брачной ночью! - выпалила она на одном дыхании. Потом смолкла, слышалось только не то сердитое, не то смущенное сопение, потом Ольха сообразила, что просто так прятаться за ширмой глупо, и послышался шорох снимаемого платья.
Тут до него дошла вся абсурдность ситуации. Словно наконец увидел себя ее глазами. Каково, должно быть, Ольхе, впитавшей все эти традиции с молоком матери? Как на грех, совпадения одно другого хлеще...
Послышался тихий смех. Сначала еле слышный, он нарастал, пока не превратился в хохот развеселившегося мужчины. Тот не мог остановиться, особенно когда вновь думал о том, что в придачу к тому, что два раза уже нарвался, так вдобавок сама Ольха занята ни чем иным, как переодеванием, а сам шаман где сидит, ее ожидая? Правильно, где и должно!
- Теперь я обязан взять тебя в жены? - улыбаясь во всю ширь, ирландец тряхнул головой, нет-нет да поглядывая на ширму. - Чтобы не оскорбить традиции.
Смех мужчины заставил покраснеть еще больше, хотя дальше уже казалось некуда. Ольха досадливо закусила губу и тряхнула головой, завязывая великоватую рубашку на талии и закатывая рукава. Штаны тоже были немного длиннее, чем надо, и свободны в талии, но зато обтянули бедра, все-таки были рассчитаны на мужчину, а не на женщину. Покрутившись, девушка оглядела себя, а потом принялась переплетать волосы, хранившее еще ощущение того, как их перебирали мужские пальцы. И с одной стороны, ведунью передергивало от все того же чувства неловкости и смущения, а с другой - ей это было приятно. Ну а с третьей стороны, она начала обижаться. Ну да, традиции старые и ей как-то глупо продолжать шарахаться, учитывая, что сейчас они уже не имеют силы, но зачем же так откровенно хохотать?!
- Ничего ты мне не обязан, - буркнула девушка, выходя из-за ширмы и аккуратно складывая платье. - И вообще, прекрати смеяться и забудь обо всем!
- Я не над тобой смеюсь и не над традициями, - встав, мужчина покачал головой с улыбкой, забрал платье, положил на комод, и мягко привлек девушку к себе, не касаясь, впрочем, волос, от греха подальше. - Забавно все получилось, прямо совпадение. Хоть знаком считай. Тем более... - не менее мягко отстранив девушку, он прошелся по каюте, жестом обведя пространство. - Будем жить здесь. Я не отправлю тебя ночевать вниз. Команда-то подобралась хорошая, меня слушаются, но вводить в искушение не хочу. Их там двести человек и других женщин на корабле нет, -  его взгляд упал на пресловутую кровать, вырвался смешок. - Места хватит. Не бойся, я тебя не трону, коли сама против.
Он снова изменился и продолжал меняться дальше. Сильный, уверенный в себе лидер, с просыпающейся некой самодовольной наглостью, который привык отдавать приказы. Трудно было представить, что сравнительно скоро он пересмотрит прежнюю жизнь, и самодовольство обернется чувством вины и ненавистью на себя самого.
Девушка на мгновение уткнулась лицом в грудь мужчины, пробурчав на его реплику что-то не совсем внятное, но вроде бы и согласное, что, мол, да, совпадение вышло забавным. Хотя ей было не очень-то смешно, да и сейчас внимание Ольхи переключилось на самого Айвэна и на то, как тот стремительно менялся. И понять не могла девушка, к добру или худу такие вот перемены и чем они вызваны, то ли близостью той недостающей половинки души, то ли вообще влиянием Изнанки.
"Не будет ли потом только хуже?" - мысленно вздохнула девушка, осторожно присаживаясь на край стола. На языке вертелся вопрос, а почему бы ему самому не ночевать внизу, уступив каюту даме, как обычно делают в книгах и фильмах, но Ольха сдержалась.
- Ладно, - она чуть пожала плечами, - ты мне, кстати, обещал рассказать, что происходит, и кто такая эта Грейс?
- Грануаль была королевой пиратов меньше века назад, - отозвался Айвэн, чувствуя себя странно при взгляде на девушку. Она удивительно хорошо смотрелась в непривычной одежде. Так было... правильно, более... подходяще.
Отогнав посторонние мысли, он попытался сосредоточиться на вопросе. Нахмурился, с удивлением отмечая, что реальная жизнь, в которой они с Ольхой в действительности пребывают в Гринхолле, кажутся далекими и зыбкими, как сон.
- Я назвал тебя другом, это значит, что тебя считают достойной быть наравне с мужчинами. Не показывай перед командой слабость ни в чем. Это и для тебя опасно, и бросает тень на мой авторитет капитана. Мол, как он может ставить рядом с собой слабую девку, о какой его силе и власти тогда может идти речь? Власть пирата - а мы по сути здесь все пираты, хоть и ходим под испанским флагом, что, кстати, неслыханное дело - держится единственно на авторитете и деньгах. Ни на чем большем. Ты можешь не согласиться с нашими порядками, однако прошу тебя: не оспаривай ничего. Потом, здесь, наедине, ты можешь сказать все что угодно. Но там, перед всеми - ты друг и мудрый советчик. Упрямство и желание сделать все по-своему вопреки иерархии накличут беду на нас обоих.
Он несколько раз в одном монологе повторил одно и то же, подчеркивая важность сказанного. Помолчал, давая ей время поразмыслить.
- Ладно, это понятно, - после недолгого молчания девушка, - я постараюсь… - это решение ей далось нелегко, учитывая, что свое мнение она привыкла отстаивать даже перед наставником, как и делать что-то наперекор. - Но ты так и не объяснил, что происходит. Почему все так резко поменялось? Это уже мало походит на видение, - Ольха ковырнула столешницу, загнала занозу и недовольно зашипела, вытаскивая ее. Да, определенно, это уже было не видение, после него у нее крови не было. Ведунья слизнула с пострадавшего пальца кровь. - И что теперь делать?
- С волками жить - по-волчьи выть, - криво усмехнулся ирландец. - Тебе ли не знать о волчьей породе. Люди на корабле похожи на выкодлачью стаю: вожака терпят, пока он доказывает власть. Не иначе.
Бросив взгляд в окно, он подошел к тому, скрестив руки на груди, уставился вдаль.
- Видать, поменялись правила игры. Покровители вполне могли счесть, что тебе не за чем переживать чужие кошмары, и задумали что-то иное. Они никогда не делают ничего просто так. В том, что мы здесь, есть смысл. Цель. Не уверен, находимся ли мы до сих пор на Изнанке или в самом деле угодили в семнадцатый век, вряд ли сейчас это имеет значения, тем более что разбудить ни тебя, ни себя я уже не могу.
- Ну, то что не можешь разбудить, это даже плюс, теперь не сможешь отказаться дойти до конца, - девушка тут же припомнила их ссору перед тем, как видения ожили. - Но тогда мы, наверное, сможем вернуться, когда все закончится? Как в книгах про такие путешествия? - по крайне мере, очень хотелось бы надеяться, что вернуться они все же смогут. Ольха уже успела отвыкнуть от человеческого бытия и, честно говоря, к нему возвращаться совсем не хотела.
- Остается надеяться, что покровители об этом позаботятся так или иначе, - говорил мужчина с усмешкой, но в голосе явственно слышалось напряжение. Не мог он не беспокоиться о том, что будет, когда - и если - они достигнут цели. Тем более не о себе.
Проследив за начинающимся за окном закатом, Айвэн мотнул головой и вышел из каюты:
- Идем к штурману. У меня есть идея, куда нам нужно попасть.

К ужину Ольху доставили без опозданий. Вернее сказать, даже раньше: в капитанской каюте ее ждала вожделенная лохань с теплой водой, на кровати нашлась и одежда - мужская, но явно больше подходящая ей по росту и фигуре. Ее оставили в одиночестве, так что можно было не стесняться, а когда девушка закончила, спустя четверть часа за лоханью пришли двое рослых парней. После чего пожаловал Айвэн, тоже успевший вымыться и переодеться, и предложил прогуляться снаружи, по этакому "балкончику", на который выходили окна его каюты, пока накрывают ужин.
- Нагуляем аппетит, - с едва заметной усмешкой сказал он. - Там разговор не услышат. Тебя прямо распирает от вопросов, так ведь? Я готов выслушать.
Впрочем, задавать вопросы и не пришлось: ей и так все рассказали и показали. Даже слишком многое. Мужской запах вышибал слезу, но Ольха стоически все выдержала, не моргнув и глазом, и даже поблагодарила своих проводников вполне искренне, когда те препроводили ее в капитанскую каюту.
Лохань с водой была встречена тихим, радостным возгласом, и Ольха незамедлительно поспешила ей воспользоваться. Изнанка не Изнанка, но вода тут была хорошая, не чета водопроводу в современных городах.
"Баня, конечно, была бы еще лучше, но чего нет, того нет, спасибо хоть на этом…" - мысленно вздохнула Ольха, выбираясь из бадьи и насухо вытираясь. Новая одежда оказалась куда удобней и сидела на ней лучше - где-то обтягивала чересчур, где-то свисала, но, по крайне мере, смотрелось это как будто так и было задумано, что не могло не радовать тщеславную девичью душу.
Так что когда пришел Айвэн, девушка прибывала в приподнятом настроении.
- Еще бы у меня не было вопросов, - живо откликнулась Ольха, присаживаясь на край перил. - Почему именно могила отца? Какая кошка пробежала между тобой и англичанами? Как мы будем искать частицу души? И где ты набрал таких людей? Я думала, все хуже будет, но они оказались довольно милыми, - выпалила девушка фактически на одном дыхании и улыбнулась.
- Ты хочешь знать все и сразу, - так же ответил улыбкой ирландец. Он помолчал какое-то время, почти став похожим на себя привычного, каким ворожея его знала. Когда заговорил, голос звучал приглушенно и очень невесело: - Наверное, тебе следовало бы узнать, с кем ты связалась. Мой отец был вынужден бежать из родной страны под крыло союзника - Испании, чтобы его не схватили по ложному обвинению в заговоре против короля те самые англичане, между которыми и мной, как говоришь, кошка пробежала. Это случилось спустя немногим меньше года после моего рождения. Отец скончался спустя восемь месяцев и был похоронен в Риме, я воспитывался во Фландрии и с тех пор служу Филиппу, это ему уходит половина добычи, захваченная с английских торговцев - на таких условиях он согласился выдать мне каперский патент. Разумеется, перед англичанами он делает вид, что знать не знает "бешеного пса" О'Донегала. Зато у них на слуху имя, под которым и ты, и киндрэт меня знаете. В действительности же оно было принято после получения патента, я рожден под другим. Вот почему Санчо обратился ко мне по испанскому варианту настоящего имени, "переведенному" англичанами с гаэльского, хотя какой это перевод... - вздохнув, Айвэн оперся о перила, смотря в даль, давая время девушке осмыслить, как и раньше делал. - Эти "милые" люди - знатоки своего дела, многие служат в Гуарда-Коста, хотя среди них есть кое-кто из, так сказать, "неподдельных" пиратов, которые увидели выгоду в том, чтобы примкнуть к команде "Элизамари". Нас поддерживает Филипп, к тому же по старой дружбе с отцом он удивительно лоялен и не вмешивается в наши дела, главное, чтоб добыча поступала ему в казну. Поэтому, можно сказать, мы вольны распоряжаться своим временем поболее прочих, вот почему отплыть к Риму мы можем практически сразу, - ирландец снова помолчал и с невеселой улыбкой добавил: - Я не ответил, причем же здесь могила и как она связана с потерянной душой.
- А, вот оно что… - протянула девушка, задумчиво подергав кончик мокрой косы. - Только почему "связалась"? Говоришь так, будто ты каким преступником являешься. И да, я заметила, что не ответил… Не можешь или не хочешь? - просто так сидеть стало скучно, и Ольха принялась раскачиваться на перилле, болтая ногами.
- Самый что ни на есть, - хмыкнул мужчина. - В Ирландии, после того, как ее захватили англичане, и в самой Британии, разумеется, тоже. Я ненавижу Англию и все, что с ней связано, всей душой, сейчас эта ненависть снова сжигает меня. Она не исчезнет и спустя триста лет, до тех пор, пока мы с Драганой не примем участие в войне моей страны за независимость. Погоня за кораблями - это месть, месть слепая... и бестолковая, однако пойму это только тогда, когда Велеслав вернет мне память и переосмыслю жизненный путь.
Он бросил на нее взгляд, не столько желая увидеть реакцию на рассказ, сколько убеждаясь, что она не свалится за борт. И закончил, вновь обратив внимание на море:
- Путь, который был бы совсем другим, пойди я по стопам отца вместо того, чтобы позорить его светлую память.
- Каждый борется так, как может, в этом нет ничего предосудительного, - Ольха соскользнула с перил и мягко обняла Айвэна за плечи. - В одиночку выступить открыто для тебя было бы самоубийством, а смерть бы ничего не решила. Так ты постепенно, по кусочку ослабляешь противника, это тоже победа, и я думаю, отец бы тобой гордился, ты не сдаешься и не опускаешь рук, а это главное.
Он отвел взгляд, невесело усмехнувшись.
- За отцом шла армия, люди пошли бы за его сыном. Но сын предпочел прятаться в морях и грабить тех, кто, в сущности, не был напрямую виноват. Я знаю, что не пощажу и в этот раз, если нам встретится английский торговец. И команда не поймет, с чего бы их капитан так размяк, не под влиянием ли женщины? - обняв девушку в ответ, он зарылся носом в ее распущенные волосы, еще влажные после купания.
- Но так ведь гибнет меньше людей, разве нет? - вздохнула Ольха, погладив Айвэна по спине. - Я и не прошу щадить, не имею права влезать в твои дела. Ну те, которые не касаются частицы души и ее возвращения, - тут же поправила себя девушка.
Послышался тихий фыркающий смешок, ворожея почувствовала, что объятия стали крепче.
- Не в этом дело. Когда у меня был шанс, я не воспользовался им. А ведь о том, что сына Рори О'Доннелла ждали, не раз говорила мать. И не только она. До сих пор, - вздохнул мужчина, бережно прижимая к себе ворожею. - Теперь уже нет времени что-то пытаться изменить. Осталось всего несколько месяцев.
- Достаточно много времени, - не согласилась Ольха. - И, раз мы вернулись назад, значит, что-то изменится, что-то можно изменить, просто пока мы не знаем что, - уверенности в ее голосе, как и обычно, было сверх всякой меры. Но в этом была вся девушка, сомнения и неуверенность разрушают, поэтому она предпочитала быть всегда уверенной, пусть и потом приходило разочарование.
- Не представляю, что можно изменить и можно ли, - тряхнул головой тот. - Но догадываюсь, чего менять нельзя как бы то ни было.
Он отстранился и вернулся в каюту, придержав за собой дверь, чтобы девушка вошла. Там уже ждал ужин - пока корабль стоял на берегу, можно было поживиться свежими деликатесами. Айвэн улыбался, с любопытством наблюдая за трапезой спутницы, ему и самому было непривычно.
- Чего? - с любопытством спросила девушка, выходя с балкона вслед за Айвэном. Правда, тут же на какое-то мгновение позабыла о своем вопросе, разглядывая стол. Испания всегда славилась своей щедростью, и капитанский стол не подкачал. - Всегда мечтала узнать, каково все это на вкус… - глаза у Ольхи горели так, как будто она голодала несколько лет, перебиваясь с хлеба на воду. Смело подцепив небольшого осминожика, девушка откусила от него кусочек, прожевала с задумчивым видом, а потом просияла как солнышко. - Вкуснятина! - сообщила она Айвэну, откусывая еще один кусок, аппетитно захрустевший на молодых зубах.
Тот засмеялся и подтолкнул к ней пиалу с морскими гребешками, сам потянулся за королевскими креветками. Простая здоровая еда для тех, кто может сам ее достать, и деликатес для остальных. Богатство оттенков вкуса поражало, и ирландец вдруг поймал себя на том, что не помнит вкус крови - единственной пищи, пригодной для киндрэт. На мгновение даже замер. Потом махнул рукой и передал девушке кальмаров.
Молодой и здоровый организм требовал еды. И, в отличие от Айвэна, Ольху совсем не заботило то, что она могла бы забыть вкус крови, поскольку девушка старательно потакала своему организму, уничтожая здоровую, но быстро проглатываемую пищу со скоростью пылесоса. Тем более, что, помимо всего прочего, еда был жутко вкусной и ела ее ведунья впервые, чувствуя настоящий вкус. Так что она не отказалась ни от гребешков, ни от кальмаров. А вот креветки ее разочаровали: как только по примеру мужчины она почистила одну, есть, собственно, стало практически нечего.
- Креветки - какое-то надувательство, - вздохнула вслух Ольха, но почищенную креветку она все же съела. Подумала мгновение и признала: - Но все же вкусное надувательство…
- Ты помнишь их вкус? - рассмеялся мужчина. - А я позабыл... Все же сколько лет прошло.
Они закончили ужинать, каждый в свой черед. Айвэн не торопился и не торопил гостью, давая ей время насладиться человеческой пищей вволю.
- Если хочешь подышать ночным воздухом, прогуляйся, - он усмехнулся. - Лично я надышался только им за четыреста лет.
Взгляд, адресованный мужчине после его слов, был полон укоризны. После сытного ужина Ольху клонило в сон и уж чего-чего, а гулять ей точно не хотелось.
- Нет, - помотала головой девушка, сладко потягиваясь и зевая. - Сейчас я хочу только спать…
- Тогда ложись, - улыбнулся тот, про себя посмеиваясь. - Скоро вернусь.
Встав из-за стола, он вышел из каюты. За окном стемнело, отблески заката еще осветляли горизонт, с которым сливалось море. Почти прозрачное стекло вставили в ромбовидные ячейки, образованные тонкой решеткой, так что с заката по полу, стенам и мебели будет ползти сетчатый солнечный прямоугольник.
- Ага, - кивнула девушка, выбираясь из кресла, снова потянулась и потопала к кровати. Пару мгновений постояла, размышляя, куда лечь, хотелось у стены, но кровать к ней не примыкала, а потому Ольха, в конце концов, махнула рукой и забралась на левую половину кровати. Узел на рубашке распустила, но раздеваться не стала, прямо в одежде закутавшись в одеяло и блаженно засопев, практически мгновенно проваливаясь в дрему.
Она не слышала, как спустя примерно полчаса вернулся Айвэн. Постояв перед постелью, склонив голову на бок, он рассматривал девушку, завернувшуюся чуть ли не с головой. Потом направился к ней, скинул сапоги и устроился рядом, не став отбирать предмет постельного белья. Откинул голову на подушку, лежа на спине, закрыл глаза.

Айвэн оглядел устроенный бардак и вздохнул, потом решительно мотнул головой.
- Пойдем на палубу, пусть тут приведут все в порядок. Вернемся к завтраку. Пока что хочу узнать у тебя: каким оружием ты владеешь? - говоря это, он открыл дверь, вышел и придержал за собой для девушки, чтобы ее не ударило.
Утреннее солнце светило вовсю, заливая отполированные ветрами и сотнями ног доски. Многие спали, но некоторые члены команды занимались своими делами. Мужчина провел девушку по всему кораблю на нос, в сторону которого дул ветер. Это помешает посторонним слышать их разговор.
Злость никак не желала отступать, чувство для Ольхи было новым и не слишком приятным, так что девушка сама уже начала тяготиться им. Проводив пирата мрачным взглядом, она медленно кивнула, а потом провела ладонью по лицу, словно снимая паутину. Взгляд посветлел, но сердитое выражение с мордашки девушки так и не исчезло. Перспектива кого-то убивать нарочно ее не радовала.
- Святослав меня мечом владеть учил, - проговорила девушка, когда они оказались на носу корабля. - Но, Айвэн, я не могу убивать! Я же целительница, ведунья, я даже никогда приворотов не делала и порчу не насылала, нельзя это!
- Говори по-русски, здесь этот язык некому понимать, - посоветовал ирландец и сам на нем ответил: - В будущем из меня сделают шамана - целителя тела и духа. Тоже не слишком вяжется с нынешним родом занятий, не так ли? Духов что-то это не смутило, учитывая, сколько крови мной пролито и жизней оборвано, - кивнул на воду. - Наберется достаточно.
- Но ты-то станешь таким в будущем! А я уже сейчас ведунья, нельзя мне! И ты это прекрасно должен понимать, запреты же нарушать нельзя! - девушка топнула ногой. - И откуда вообще такое равнодушие? Это же чужие жизни! Да и твои люди пострадать могут, а ты рассуждаешь так равнодушно, как… как… - Ольха запнулась, подбирая выражение, - как Кощей Бессмертный, вот!
- Выбрали-то они уже сейчас - или забыла, по чьей воле мы сюда угодили? - возразил мужчина. На сравнение только усмехнулся. - Мы не на прогулочной яхте, Ольха. Эта жизнь далека от возни с травками и бесед с лесными зверушками. Ты видишь, что происходит? Капитан на корабле - не царь на престоле. Он считается с мнением команды, тирана никто не потерпит. Будет зарываться - его пустят на дно. В том видении, где меня убили, есть своя доля правды. Я могу пощадить нескольких пленных по тем или иным причинам, но если заявлю, что с этого дня мы мирные моряки - люди этого не поймут, не примут. Быть капитаном среди пиратов значит быть первым пиратом среди них - самым умным, самым хитрым, самым безжалостным. Это танец на тонком канате над пропастью, Ольха. Это - моя жизнь. Ты хочешь сорваться в пропасть?
- Ну, значит, для них это не принципиально, а для меня - да, - девушка нахмурилась. - И не хочу я больше на эту тему разговаривать, по крайне мере, с тобой таким! Возражать не буду, потому что помочь обещала, но это не значит, что мне нравится! - Ольха отвернулась от Айвэна и оперлась руками о борт, подставляя разгоряченное лицо ветру.
- С каким? - он схватил ее за предплечья и развернул к себе, заставляя смотреть в глаза. - Ты думала, что встретила благородного принца, заботливого отца большого семейства, справедливого, милосердного и доброго? Ты совсем не знаешь, каким я был раньше, человеком. Не нравится, что принц оказался убийцей, которого не коробит втравить в грязные дела одну невинную, аки ангел, ворожею?
- С таким! - Ольха дернулась, пытаясь высвободиться. - Никогда тебя принцем не считала, но и такого вот равнодушия тоже не ждала! И я не невинная, не надо выдумывать того, чего я никогда не говорила! И вообще, пусти меня, - действительно, такое вот преображение шамана было для ворожеи полной неожиданностью и, честно говоря, тревожило девушку. Может, и правда зря она его сюда потащила? Хотя с другой стороны - не порядок был бы оставлять его без кусочка души.
"Нет, я обещала ему помочь, а значит, буду помогать, как бы он ни менялся", - упрямо мотнула головой девушка, исподлобья глядя на Айвэна.
Отпускать ее он и не думал, зато не выдержал и расхохотался, зло и обреченно.
- Не считала? Неужели не похож? Тем более забавно, потому что это так и есть.
- Нет, не считала, - упрямо вздернула подбородок Ольха, глядя мужчине прямо в глаза. - Ты мой друг, соклановец, - "и ты мне очень нравишься", мысленно продолжила девушка, но вслух произносить не стала. - И я никогда не думала тебе как о принце!
Видимо, духи выбрали ирландца не только за силу воли, возможно, предрасположенность откликаться на чужие эмоции в нем существовала уже тогда, иначе чем объяснить его собственный порыв?
Мужская рука скользнула в укороченные девичьи волосы, прошлась от загривка до затылка. Серые глаза приобрели задумчивое выражение.
- Зря, - отстранив взгляд от лица девушки, Айвэн мимолетом кивнул ей за спину, в сторону остальной части судна. - Вот мое королевство. Вот мои министры, - мотнул гривой почти туда же, - ты всех троих видела. Вот подданные, - качнул головой на причал, где у трапа возились с погрузкой матросы, которых они видели по дороге на нос, хотя сейчас корпус скрывал ото всех. Смотря вновь на ворожею, мужчина притянул ее к себе и снова прошелся рукой против "шерсти". - Строптивая, дерзкая, неприрученная, - услышала она его голос. - Вольная.
Ольха невольно тряхнула головой, прикосновение само по себе не было особо неприятным, но кому понравится, когда тебя гладят против шерсти? Вот и девушка была против такого поглаживания.
- Ну, может быть, - ведунья проследила за взглядом Айвэна. - Но тебе что, действительно хочется, чтобы я относилась к тебе как к принцу? - брови сами собой сложились вопросительными домиками. Как обращаться с титулованными особами, Ольха и понятия не имела, так что если Айвэну вдруг вздумалось бы вести себя так, то она бы попала в затруднительное положение. - Айвэн, ты чего? - девушка от неожиданности уперлась одной рукой ему в грудь, чтобы сохранить дистанцию, а другой провела ладонью по своим волосам, приводя их в порядок после странного жеста. - Что на тебя тут находит, а?
- Нет, - рассмеялся он, словно не заметив ее порыва. - Через несколько месяцев даже от этого "королевства" ничего не останется, а другое давно утеряно, - взял за руку, которой та уперлась, поцеловал ладонь и отвел, чтобы не мешала обнять. Потеревшись носом о висок Ольхи, зарылся в ее волосы. - Здесь я живой, настоящий.
- А нельзя как-то это изменить? Раз уж мы вернулись в прошлое, - Ольха все еще свято была уверена, что вернулись они не просто так, а значит, должно было случиться что-то, чего не было в прошлый раз. - Ты всегда настоящий, в том-то и трудность, - девушка смущенно фыркнула, позволив мужчине обнять себя. - Даже тот печальный бука, с которым я познакомилась, тоже был ты настоящий, - Ольха осторожно погладила шамана по плечу.
Тот тихо усмехнулся, почти незаметно сам подался навстречу, на сей раз не думая дичиться.
- Тот "печальный бука" потерял добрую половину себя самого. Ты видела тень прежнего характера, не более того, - ладонь слегка задрала рубашку ворожеи и прошлась под тканью. - Ты хочешь изменить... Но тогда не будет ни питерской стаи, ни девочек, и мы не встретимся.
- Тень, не тень, но все равно ты, - девушка упрямо закусила губу, а потом вздохнула как-то судорожно, когда ладонь мужчины скользнула по оголенной коже. Ольха нервно сглотнула, покраснела и попыталась отстраниться от мужчины, уперевшись обеими руками ему в плечи и отталкивая от себя. - Возможно, ты и прав, - невнятно пробормотала она, сбиваясь с мысли и сейчас сосредотачиваясь на том, чтобы создать хоть какую-то дистанцию между ними и убрать его руку со своей кожи.
Гладкая шелковистая поверхность, плавные очертания позвоночника, запах теплого человеческого тела, манящего отнюдь не кровью, бегущей по жилам... Будущий шаман не задумывался о возникающих в нем самом желаниях, движимый необходимостью соблюдать разговор. Живой организм решил иначе, мешая мыслить здраво. Однако не заметить нежелание девушки было невозможно.
- Зачем ты сторонишься? - подняв бровь, спросил, оставив руки в покое на ее талии. - В саду ты не испытывала неприязни.
Ну и что она могла на это ответить? То, что накатило на нее в саду, было мимолетным, безумным порывом, после которого сам же шаман и отпугнул девушку своим холодом в реальном мире. И вот теперь вот снова… Чтобы потом опять начать шарахаться?
- Потому что это был сад, - пробормотала Ольха все так же тихо, отводя взгляд, - и там ты не лез ко мне под одежду… - оправдание было глупым, ибо прикосновения тогда были не менее волнующими, но ничего более умного мятущийся разум придумать не смог.
- Не успел, - со смешком отозвался ирландец, однако, не продолжая гладить, просто прижал к себе, левой рукой обнимая за плечи. - Это не Изнанка, Ольха. Мы действительно в прошлом.
От столь откровенного признания Ольха еще больше покраснела и потупила взгляд. Потом вздохнула, мысленно смиряясь с тем, что Айвэн ее, кажется, и не собирается выпускать ее из объятий, но хотя бы уже и не гладит больше. Слова про то, что они действительно в прошлом, заставили все же удивленно вскинуть глаза, девушка искренне недоумевала, какая связь между этим утверждением и разговором о том, почему она шарахается.
- И? - выдавила девушка.
- Времени много, - мужчина уже откровенно веселился. Вздохнув, Айвэн порывисто крепко сжал ее в объятиях, прикрыв глаза и прислушиваясь к себе. Тихо засмеялся. - Я и забыл, что значит быть человеком. Насколько же смертное тело... отвлекает.
Нехотя, с внутренним протестом, он сам заставил себя таки выпустить ворожею и даже сделал пару демонстративных шагов назад, разводя руками: мол, смотри, я тебя не трогаю.
- И? - повторила совсем сбитая с толку девушка. - Я тебя перестала понимать, - пробормотала Ольха, тут же сдавленно пискнув, когда мужчина сжал ее в объятиях. Похоже, он вообще поставил себе целью ребра ей все-таки раздавить. - Почему отвлекает? - опять искреннее удивление, которое не помешало ей сразу же отпрыгнуть от шамана, стоило ему только отпустить ее. Впрочем, в этой какой-то, нарочитой, что ли, демонстрации ей почудилась насмешка. - Ну и что ты издеваешься? - несколько обиженно вздохнула Ольха, поспешно поправляя рубашку.
- В саду времени ни на что не хватило, - подсказал Айвэн, с любопытством наблюдая за ней. - Женщины иначе устроены, чем мужчины: ваша природа меньше влияет на трезвость рассудка при наличии определенного интереса к другому человеку, - не дав осмыслить сказанное, он спустился по ступенькам до середины лестницы, ведущей на нижнюю палубу, и развернулся к спутнице: - Пойдем в арсенал, там, помнится, должна быть пара мечей. Посмотрим, чему научил себя Святослав.
Ольха моргнула, вздохнула, не имея желания вникать в ту загадку, что подкидывал ей Айвэн, да и опыта в решении подобных задач у нее просто-напросто не было, а посему ведунья лишь пожала плечами, глядя вслед мужчине. Тот, впрочем, далеко не ушел, обернувшись к ней на полпути.
- Защищаться он меня научил, чтобы в случае, если его рядом не будет, отпор дать могла. Да и весело это было - тренироваться, вот и училась в охотку.
- Одной защиты мало, если хочешь выжить, - Айвэн открыл дверь рядом с лестницей и нырнул внутрь.
В помещении обнаружились сундуки и стеллажи с примотанным к ним снаряжением, чтобы не разлетелось по полу во время качки. Открыв один из сундуков, он поворошил там, закрыл, перешел к соседнему и с довольным кивком вытащил с полдесятка мечей. Повернувшись к Ольхе, поднял ее руку, примерился к расстоянию от кисти до локтя, от того - до плеча, пощупал запястье, изучил пальцы в несколько движений. Наконец выдал один из клинков - в потертых, но прочных ножнах, в весьма неплохом состоянии, надо заметить, хотя видно, что лежал без дела долго. Это оказался шотландский палаш с закрытой гардой.
- Ты ведь обучалась после обращения? - себе взял похожее оружие, закрыл и этот сундук, вышел наружу.
- Но я же не собиралась ни на кого нападать, - возразила девушка, идя за Айвэном, - потому Святослав и учил меня только ради того, чтобы я могла защититься, а не для того, чтобы лезла в драку сама.
Когда они дошли, видимо, до кладовой, Ольха с интересом огляделась, осторожно, кончиками пальцев особо заинтересовавшие ее вещи. Зачем они были примотаны к поверхности, было ясно даже ведунье, а потому она посчитала лишним отягощать свою совесть глупым вопросом-уточнением.
- Конечно, до обращения и некому было обучать, и незачем, - кивнула девушка, сообщая саму собой разумеющуюся вещь. На клинок она смотрела с интересом, меч, с которым ее учил обращаться Святослав, был иным, более коротким и широким, и рукоять простой, не говоря уже о том, что явно возникнут проблемы с его удержанием, сейчас-то она была человеком, а не киндрэт. Вздохнув про себя и еще раз пообещав Леону устроить всяческие неприятности, Ольха последовала за Айвэном.
Они вернулись в капитанскую каюту, а не зашли еще куда-нибудь, как можно было бы ожидать. От бардака не осталось и следа, зато на столе ожидал завтрак. Айвэн вышел минут этак на двадцать, по остаткам влаги на волосах у лба нетрудно было догадаться, что он вспомнил, что умыться раньше не успел. С едой расправился быстро, не мешкая. Он не напоминал о разговоре на носу, однако то и дело тот или иной слегка иронично-оценивающий взгляд говорили, что он не забыл.

Снаружи спускалась ночь, солнце расплавленным золотом опускалось в море. По фок-мачте взобрался матрос, который уселся в круглую деревянную "корзину", протиснувшись сквозь почти квадратное отверстие. Ирландец проводил его взглядом и оперся о перила борта.
Ольха чуть помедлила, решая, что ей делать и не стоит ли оставить Айвэна одного, но сидеть среди его офицеров дура дурой ей не улыбалось, да и оставлять его… Поэтому ведунья практически сразу же вышла вслед за мужчиной, подходить вплотную не стала, остановившись чуть сзади.
- Волнуешься из-за этой поездки? - спросила она на русском, оглянувшись, чтобы убедиться, что рядом больше никого нет. Без волчьего чутья было довольно тяжело, и девушке казалось, что она местами совсем оглохла.
Ирландец скорее не услышал, почувствовал приближение. Развернулся к ней, локтями и спиной теперь опираясь, повернув голову слегка влево, чтобы ветер убрал упавшие пряди с лица, хотя остальная часть светлых вьющихся волос была собрана в хвост. Тот же ветер трепал распахнутый ворот и рукава широкой белой блузы, по которой пробегали волны.
- Смысл волноваться, если конец известен, - отозвался на том же языке Айвэн, его голос, привычно негромкий, доносился довольно четко несмотря на шум, создаваемый движущимся судном. - Наслаждаюсь передышкой перед завтрашним захватом.
Ольха склонила голову на бок, рассматривая Айвэна, когда он повернулся к ней. Сейчас мужчина, пожалуй, выглядел умиротворенным, если такое слово вообще могло быть верным в отношении шамана. Да и вообще, выглядел он так, будто только-только сошел со старинной гравюры. Весь такой из себя мужественный, романтичный, таинственный, ну прямо герой девичьих грез, при виде которого сердца юных аристократок, воспитанных на любовных романах, начинают биться быстрее. Аристократкой Ольха не была, но ее собственное сердце изменило ритм, застучав как-то быстрее, чем надо. Девушка покраснела и, чтобы как-то замять повисшую паузу, спросила:
- То нападение, оно уже было и сейчас повторяется, да?
- Мы вышли из порта в тот же срок, в который это произошло в первый раз, в это же самое время, - надо признаться, ирландец тоже рассматривал девушку, впрочем, ненавязчиво. - В тот раз мы шли в Грецию, куда после Рима нам все-таки придется отправиться, именно по этой причине. Прошлое нельзя существенно менять, Ольха, иначе по возвращению в наше время мы не застанем мира, который покинули. Назавтра должен быть захвачен небольшой английский торговый корабль, значит, мы его захватим.
- Да уж, - вздохнула девушка, машинально подергав кончик короткой косы, и отвела взгляд. В завтрашнем захвате ей и самой придется принимать участие, что совсем не добавляло радости. - Жаль, конечно…
Айвэн внимательно за ней наблюдал.
- Кто знает, может, тебе не придется драться. Утром у нас будет время, хочу посмотреть, насколько ты владеешь мечом, и показать пару атак на тот случай, если в драке пригодится. Оставайся в рубке, там безопасно, ее будут защищать. Однако Леон хочет, чтобы ты вместе со мной распорядилась добычей. Конкретно - жизнями пленных. Мы мало кого оставляем в живых.
- Мне казалось, этот бугай вообще хотел, чтобы я вместе со всеми дралась, а не сидела в рубке, - скривилась Ольха, а потом удивленно распахнула глаза. - Жизнями пленных? То есть я могу их отпустить?! - в голосе послышались по-настоящему радостные нотки.
- Командовать чужими жизнями - намного более тяжелая ноша, - мягко возразил ирландец, с невеселой улыбкой покачав головой. - К тому же Леон знает, что требовать твоего участия в сражении - значит навлечь на твою голову, скорей всего, гибель, я бы ему этого не простил. Ты вправе просить меня отпустить того или иного пленного - последнее слово всегда принадлежит капитану, - однако помни: на самом деле выбора нет. Корабль английский, стало быть, люди на нем - англичане. Я их буду ненавидеть вплоть до двадцатого века. Их всех придется убить, как именно - это-то Леон и хочет услышать от тебя. Он ожидает от тебя решения, схожего с моим, то есть - никакой пощады англичанам. Раз ты мой друг, то должна знать мои обычаи. Если попадется кто-то испанского подданства, его, разумеется, следует отпустить с запасом провианта на шлюпке с захваченного судна, не тратить же свое. Мы же не хотим поссориться с добрым королем Филиппом, который ждет свою долю в половину добычи? Голландцев и наших бывших подданных-португальцев мы тоже не убиваем, тоже спускаем на воду в шлюпке, но без еды и воды - самим пригодятся. Французы - враги, так что военных тоже не щадим, с гражданскими смотрим по ситуации. И если окажется, что на корабле присутствует кто-то ирландской крови, один или два, а если это женщина, предоставленная сама себе, то и трое матросов сопроводят ее не только до берега, но до ближайшего города, где помогут найти корабль, ведущий в родные края. В остальном пол, возраст, даже вероисповедание не имеют значения. И никак иначе.
- То есть, даже если там будут дети, пусть хоть трижды англичане, я должна спокойно их на смерть отправить? Или беспомощных девушек?! - радостные нотки точно так же сменились на гневные. - Да ты в своем уме?! - не только суть ведуньи восставала против подобного, но и кровь предков, которые никогда не поднимали руку на тех, кто слабее, будь они хоть трижды враги. Это потом, с приходом веры в единого бога все поменялось, а до этого ни один языческий бог не простил бы подобного. - И все остальные тоже! Да я себе скорее кровь пущу, чем сотворю подобное!
Все эту тираду мужчина выслушал молча, не перебивая. Покосившись на впередсмотрящего, засевшего в марсе, он позволил себе показать эмоции хоть в какой-то степени. В голосе чувствовалась боль.
- Ты можешь отказаться, тебя не тронут, может, даже удастся избежать смены власти на корабле. Ольха, это уже произошло, - он выделил три последних слова. - Все эти люди, которых казнят завтра, в нашем времени давно мертвы. Мы не имеем права этого отменить. Раз не хочешь брать грех себе на душу, я сделаю все сам.
Девушка судорожно вздохнула, а потом даже не раздумывая качнулась вперед, утыкаясь лицом мужчине в грудь. Всхлипнула, но не заплакала. Помолчала немного, а потом тихо спросила:
- Там действительно были дети?
Он кивнул, запоздало сообразив, что она не увидит. Бережно привлек к себе, положив ладони ей на спину.
- Были. Но не завтра. Позже. Постараюсь тебя от этого огородить, ведь второй раз ничего доказывать не придется, - про себя оценил, как забавно со стороны слышать игру словами, объясняющую путаницу среди "сейчас", "тогда", "будет" и "было".
Ольха снова судорожно вздохнула, теперь еще и вцепившись в одежду Айвэна. Первым порывом было малодушно прошептать, что она ничего не желает ни знать, ни слышать, но девушка себя остановила. От того, что она откажется слушать, жертвы не исчезнут, они снова умрут, как было уже в прошлом Айвэна, и малодушием ничего не изменишь.
"А если бы Айвэн попал в мое прошлое, когда я умирала, дала бы я ему себя спасти и убить тех, кто пришел за мной?" - совсем не к месту и не ко времени мелькнуло в голове Ольхи, продолжавший все так же судорожно цепляться за блузу шамана.
- Ты сильная, волчица, - шепотом сказал ей на ухо тот, успокаивающе гладя по отрезанным волосам. - Мне нужна твоя помощь. Иначе мы вряд ли вернемся домой.
Он и сам сделал шумный вдох, чувствуя тяжесть на душе.
- Я помогу, я же пообещала, - тихо, но четко проговорила Ольха, кивая. Ну а поскольку она так и не подумала отстраниться, то кивок вышел вовсе и не кивком даже, девушка просто потерлась лицом о грудь Айвэна.
Тот ничего не сказал, только прижал к себе крепче.
Стояли они так минуты две, после чего ирландец посмотрел наверх и заметил, как спешно отворачивается впередсмотрящий. Дав себе зарок на утренней вахте говорить об этом с Санчо, отвечающим за ночную, которая как раз длилась, Айвэн сделал шаг в сторону кормы и двери, ведущей к каютам. В этот момент отбили очередные склянки.
- Пойдем, пора ужинать. Воды для мытья сегодня не будет, в море она, как ни смешно, дефицит. Привыкай, здесь немытая Европа, - усмехнулся, вспомнив одно из любимых занятий в Зеленой усадьбе - париться в бане. Сам он так и не смог привыкнуть к традиционному славянскому омовению и в современной жизни предпочитал обходиться душем.
- А? - обыденные слова выдернули ее из оцепенения, заставив практически сразу отшатнуться от Айвэна и покраснеть, хорошо еще, что их никто не увидел. - Да ладно, потерплю, - отсутствие воды сейчас было наименьшей из проблем. - Идем, - Ольха и сама шагнула к двери, сейчас она не чувствовала никакого аппетита, суровая пиратская реальность наводила тоску, и девушка мысленно пообещала себе больше не смотреть ни одного фильма, связанного с этой темой.
Прекрасно понимая, что ворожее есть совсем не хочется, мужчина, тем не менее, так же мягко объяснил, когда они сели:
- Тебе нужно поесть. Хочу разбудить тебя рано, до завтрака, и поработать с мечом. Силы тебе понадобятся. Торговец покажется ближе к полудню, так что не до обеда станет, - сам-то он не испытывал никаких проблем с аппетитом.
Ольха машинально кивала, глядя на еду безо всякого удовольствия и аппетита. Вспомнились кровь и жажда киндрэт, там все было гораздо проще, жажда была всегда, независимо от настроения. Но немного девушка все же поела, сознавая всю правильность слов Айвэна, ей еще завтрашний день пережить надо будет. От этой мысли, упорно толкнувшейся в голову, Ольха снова вздохнула и отодвинула тарелку, съедено на ней было совсем немного, ровно столько, чтобы можно было заявить, что она поела.
Закончив ужин, Айвэн собрал остатки и убрал отдельно, после чего, как и накануне, вышел и не возвращался до тех пор, пока девушка не заснула.

Оставшись одна, Ольха немного посидела, собираясь заплакать, но слезы не шли, оставшись где-то глубоко внутри. Наконец, смирившись с этим, девушка подошла к оставленной бадье и сняла рубашку, намереваясь сполоснуться. Собственное тело было странно горячим и каким-то слишком чувствительным, не такая уж и прохладная вода словно обожгла кожу жгучим холодом, а вслед за ним вновь пробежала дрожь. Ведунья уже привычно покраснела, обхватывая себя за плечи, хоть она и остановила Айвэна, память о его прикосновениях будоражило что-то внутри девушки не хуже, чем сами прикосновения.
"Хватит об этом думать, хватит!" - попыталась убедить себя ведунья, поскорее одеваясь и плеская в лицо остатки воды, чтобы хоть чуть-чуть согнать краску. Выходить куда-либо из каюты не хотелось, но пришлось, чтобы там не происходило, а помочь она действительно обещала, а значит, должна помогать. Впрочем, до средней палубы Ольха добиралась очень медленно, оттягивая момент.
- Ольха, - окликнул ее голос Айвэна, и, как только девушка повернулась, он кинул ей меч в ножнах.
Это оказался один из шотландских палашей, которые он добыл из арсенала накануне. Сам мужчина держал похожий клинок в свободно опушенной руке, острие смотрело в доски. К ворожее ирландец не приближался, однако провел рукой по лицу и, вздохнув, сказал:
- Я дал тебе слово и переступил границы дозволенного. Прости. Мне казалось, что ты не станешь возражать. Как в саду. Можешь считать меня дураком и дальше, раз, видать, опять тебя не понял. Во всяком случае, ссориться с тобой нет никакого желания.
Девушка поймала меч, немного неуклюже, но тело вспоминало тренировки со Святославом. Палаш, конечно, был совсем другим оружием, но, наверное, Ольха и с ним бы смогла управиться. Куда больше ее волновало то, что она, кажется, опять все испортила своей неуклюжестью.
- Айвэн, я… - ведунья было шагнула к мужчине, но тут же замерла. - То есть, мне… - она опять запнулась. - Я… - начала она снова, снова смолкла, потом все же выдавила тихо: - Мне понравилось, просто… - что "просто" она объяснить не смогла, а потому поспешно перевела тему, не поднимая глаз на Айвэна. - Ты тренироваться хотел, начнем?
Несмотря на разительные перемены в характере, ирландец оставался слишком тактичным, чтобы настаивать на разговоре, которого собеседница не желала. Поэтому он только кивнул, поднял клинок и направил на девушку. Левой рукой извлек дагу.
- Большинство противников предпочитают саблю в правой руке, а в левой - пистолет, но многие используют кинжал, чтобы блокировать оружие оппонента вместо щита, - он дождался, пока Ольха приготовится к бою. - Обычно все стараются попасть в грудь или голову как в наиболее уязвимые места. Если грудь можно защитить нагрудником - ты примеришь такой позже, его уже должны были подогнать по твоей фигуре, - то шею и голову придется поберечь самой. Абордаж, как и всякое сражение, напоминает свалку, где все решают скорость, ловкость и хитрость. Не прицеливайся долго, не медли, не жди, используй каждое мгновение с пользой. В твоем случае - спрячься получше. Самое безопасное место - в трюмах. Спустишься туда - держись подальше от бортов: их могут пробить из пушки, задев тебя, если неудачно окажешься поблизости. Рубка станет безопасной после того, как закончится обстрел и корабли схлестнутся "кошками", потому что первым делом будут целиться в мачты и верхние палубы, где находится руль, - все это Айвэн говорил как о чем-то само собой разумеющемся. Мотнул головой, прищурился. - Давай, попробуй атаковать меня. Ты уйдешь в защиту, и мы увидим, чему научил тебя Святослав.
- Хорошо, - кивнула девушка, хотя по ее отсутствующему виду можно было точно сказать, что половину сказанного она пропустила мимо ушей, уйдя куда-то в себя. Встрепенулась лишь в конце, когда Айвэн попросил его атаковать. Тут Ольха не спешила, примерилась к тяжеловатому для женских рук оружию. Было не слишком удобно, и в бою это могло сыграть важную роль, но ничего не поделаешь. Девушка еще мгновение помедлила, а потом атаковала мужчину, метя тому в правое бедро.
Трудно не заметить, что тебя невнимательно слушают, когда сам пристально наблюдаешь за собеседником. Айвэн про себя отметил напомнить сказанное еще раз, а сейчас не стал заострять на этом внимание. От выпада он легко увернулся и практически сразу же перешел в наступление сам. Силы много не вкладывал, давая девушке время привыкнуть к заточенному металлу, который она не держала, наверное, лет пятьсот. Ходил вокруг нее нарочито медленно, давая рассмотреть и оценить каждый шаг. Довольно быстро коснулся плашмя клинком ее плеча.
- Соберись, этот меч может спасти тебе жизнь. Забыла, что здесь ты смертная? - тихо, но сурово произнес Айвэн, стараясь ее расшевелить.
Ольха и в самом деле действовала вяло, ей не слишком нравилось держать в руках оружие, а тут еще и мысли не давали покоя, что сказалось на ее технике не самым лучшим образом. Когда сталь коснулась ее плеча, ведунья невольно вздрогнула, на мгновение показалось, что кожу сейчас рассечет острое косовище, но этого не произошло. Девушка выдохнула, оказывается, она задержала дыхание, посмотрела на Айвэна.
- А? Да-да, конечно… - кивнула она, снова вздохнула. Действительно, надо было собраться.
На этот раз Ольха атаковала куда расчетливей, сначала вроде бы нанося удар по правому боку шамана, но в последние несколько мгновений изменяя направление и стараясь задеть левое бедро мужчины, да и за его движениями она следила куда пристальней.
Тот одобрительно кивнул, хотя скорость не увеличил, что для него самого казалось непозволительно медленно. Четыре века сказались и на его сноровке, однако с техникой девушки ни в какое сравнение не шло. Руки быстро вспоминали подзабытые навыки, инстинкты опережали разум, уводя тело из-под неуверенных атак, и постепенно Айвэн пришел к выводу, что им нужен настоящий поединок. Ему - чтобы восстановить навыки, ворожее - чтобы взялась за дело по-настоящему.
Матросы и так с любопытством поглядывали на них, те, кто не был занят на вахте, собирались поодаль. Заметив своего второго помощника, Айвэн окликнул его:
- Леон! - и махнул рукой, подзывая ближе. Боцман с интересом свернул к ним, оценивающе, при этом неодобрительно, глянул на девушку.
- В чем дело, капитан? - поинтересовался здоровяк, приблизившись.
- Давай-ка покажем Ольхе, как сражаются настоящие мужчины, - криво усмехнулся ирландец, без насмешки, впрочем. Леон довольно крякнул и выхватил саблю, которой без предупреждения атаковал. Клинки скрестились.
Ей сейчас было абсолютно плевать на чьи-то там взгляды, идеальным было бы, если бы ее оставили в покое, но это ей, кажется, в ближайшее время не грозило. Впрочем, подальше от скрестивших оружие мужчин она все же убралась довольно резво, да и через силу заставила себя за ними наблюдать. Естественно, что ей далеко было до подобной техники боя, очень далеко, да и не стремилась девушка к тому, чтобы достичь подобного мастерства, но смотреть она стала внимательно. Айвэн же ради нее это делал, а значит пренебрегать наблюдением было нельзя.
Сразу стало видно, насколько сильно тот ее щадил. Леон был выше Айвэна и наступал с проворством, удивительным для его комплекции, при которой ожидаемо было бы переть напролом, пытаясь задавить грубой силой. Но нет, уроженец жаркой Испании ни в чем не уступал потомку ирландских королей, а кое в чем явственно проглядывало, что ирландцу непросто удерживать чужой темп. Виной ли тому долгое отсутствие практики или Леон изначально превосходил в скорости - очень быстро даже дилетанту стало понятно, что поединок перешел в полную силу. В ход активно шло все, что попадалось на палубе: бочки, шкоты, рангоуты и прочий такелаж. Резко уйдя за грот-мачту, Айвэн увернулся от удара, сабля Леона оставила на дереве след, высеча щепки. Толкнув под ноги противника одну из полупустых бочек, ирландец взобрался по лестнице на верхнюю палубу, чтобы, пробалансировав на перилах, спрыгнуть обратно на вторую, покуда испанец примеривался, как половчее столкнуть того раньше, нарушая чужое равновесие. Но вышло так, что Айвэн передумал лезть на перила и вместо этого нырнул под снасти, уходя в сторону. Улучив момент, оба поединщика вернулись к месту, откуда начали, и продолжили бой.
С каждым мгновением боя, Ольха оживала, хотя это оживление вряд ли можно было назвать радостным. Она следила за каждым движением Леона с хищной настороженностью, боясь пропустить хоть один выпад. Нет, она не восторгалась мастерством офицера Айвэна, просто вспоминала и видение, и его поведение, и была готова кинуться на пирата в любое мгновение, лишь бы защитить шамана.
"Пусть только посмеет ему что-то сделать!" - с беспокойством мелькнуло в мыслях, и девушка крепче сжала рукоять палаша.
Бой только набирал обороты, ни один не хотел уступать. То и дело кому-то в уже довольно плотной толпе приходилось подаваться назад, чтобы не мешать. Люди собирались, и те, кому выпало отбывать вахту, завидовали тем, кому это только предстояло. Не каждый день насладишься зрелищем поединка между капитаном и кем-то из его помощников. В пылу настоящего сражения свою бы шкуру уберечь, а не любоваться чужой дракой.
Несколько раз Леон чуть было не достал Айвэна, тому удавалось избежать касание острой сабли едва ли не в последний момент. Сам ирландец тоже не мог пометить того кровавой меткой, оставленной заточенным металлом, и тем прекратить поединок. Казалось, Леон всерьез вознамерился одержать верх, для чего выматывал противника, ставил ему подсечки, старался зажать в угол или к частям рангоута, выигрывая преимущество. Айвэн, в свою очередь, загонял боцмана, заставляя бегать по всему кораблю. Если бы Ольха видела его во время боя волком, она заметила бы сходство тактики собрата как человека, так и грейганна: размеры зверя не позволяли надеяться на преимущество в весе и росте, поэтому в шкуре шаман точно так же петлял и уворачивался, выискивая слабость, выжидая удобный момент, чтобы впиться в горло врагу.
Ворожея могла видеть и то, что мужчины устали, причем Леон - в меньшей степени, если то не была бравада. По выступившей испарине и глубокому частому дыханию Айвэна понять, что в этом поединке победа вовсе не обязательно на его стороне, не представляло никакой сложности.
Девушка до боли закусила губу. Ей такое развлечение не нравилось совсем, и она только зло поглядывала то на матросов, искренне наслаждающихся зрелищем, то на самих поединщиков, которые, казалось, забыли обо всем на свете. Хотелось их остановить, но правильно ли это будет делать и не нарушит ли авторитет Айвэна? А вдруг нарушит и тогда она его подведет?
"Но они же устали оба, это видно. Нет, все, хватит!" - Ольха сделала решительный шаг в сторону сражающихся мужчин.
И ее едва не снесло Леоном. Испанец толкнул девушку, оказавшуюся на пути, но неожиданное препятствие заставило его замедлить ход на долю секунды. Для Айвэна доли оказалось достаточно, и его клинок оставил на сильной мускулистой руке тонкую алую полосу.
Поединок был окончен.
Боцман бросил исподлобья злобный взгляд на ворожею, только из-за присутствия капитана не позволяя себе взорваться гневом.
- Не лезьте под руку, сеньорита, если не хотите случайно лишиться головы, - буркнул он, пряча саблю в ножны.
От толчка хрупкая девушка отлетела в сторону, спиной налетев на что-то твердое и острое. От боли на мгновение перехватило дыхание и красочно представилось, как по спине расплывается синяк. Впрочем, это не помешало Ольхе воззриться на мужчин возмущенным взглядом.
- А вы оба прекращайте вести себя, как два петуха! - девушка швырнула палаш на доски и уперла руки в бока. - То же мне, устроили тут поединок не на жизнь, а на смерть! На себя посмотрите, оба же еле дышите, герои недобитые. А на сегодняшнем абордаже ползать как сонные мухи будете?! И ладно твой офицер, но ты-то чем думал?! - Ольха обличающее ткнула в Айвэна пальцем. - С чего вдруг такое представление разыграл, а?!
До того посмеивающиеся, толкающие друг друга в бок матросы мгновенно притихли, заслышав голос Ольхи. Если ее первые слова напоминали обычный бабий треп, то на последних тишина установилась такая, то слышно было, только как снасти скрипят. Причина тому была проста: многие гадали, тянет ли выговор девицы на оскорбление чина капитана и что по этому поводу решит сам капитан.
Айвэн улыбался и выглядел довольным, как сытый кот, наблюдая за разъяренной Ольхой.
- Ты должна была увидеть, как выглядит настоящий поединок, - ответил он, вытерев кончик своего палаша о штаны и вкладывая в ножны. - Я не хочу, чтобы из-за рассеянности тебя ранили или убили. Ты научишься сражаться не хуже.
Леон, багровый от неожиданного выговора, уловил в словах девушки кое-что, что его сильно удивило несмотря на злость:
- Сегодняшний абордаж? Что ты болтаешь, с... сеньорита? - вовремя исправился, поймав на себе серьезный взгляд ирландца.
- Прекрати улыбаться! - топнула ногой Ольха, еще более разозленная, чем прежде. В повисшей тишине звонкий голосок разносился, казалось бы, по всему кораблю. - Это что, по-твоему, шутка, что ли?! А если бы тебя ранили?! Ты бы как в сражение вышел?! - создавалось впечатление, что этот, нынешний Айвэн, совсем не думает об осторожности. Устроить такое, когда вот-вот настоящее сражение будет, ну как такое вообще можно?! - Насмотрелась я на эти поединки, на всю жизнь хватит!
Когда она повернулась к Леону, злости во взгляде не убавилось ни на йоту, скорее наоборот, прибавилось. Здоровяк ее откровенно раздражал, пожалуй, Ольха сейчас дошла именно до той кондиции, когда в волчьем облике она обычно кидалась на раздражитель и рвала его на мелкие тряпочки, чтобы потом с виноватым взглядом сообщить "ой, я опять перестаралась…"
- А то и болтаю! Да, абордаж, сегодня, ближе к полудню! Так что нечего зря изображать тут бравых кабальеро, впустую мечами размахивая!
В этот момент над головами бухнули склянки, отсчитывая полдень. Почти одновременно разнесся вопль марсового:
- Судно на горизонте! Британец!

Морской воздух относил запах крови, доски побурели, приходилось идти осторожно, чтобы не вляпаться. По узким мосткам Диего и Ольха перешли на захваченный фрегат. Там на палубе яблоку негде было упасть.
Возле двери к каютам кормы поставили кресло, в котором сидел Айвэн в широком стеганном нагруднике поверх блузы. Правая рука ирландца от кисти до локтя оказалась обмотана чистой тканью, что не мешало ему опираться ладонью о навершие обнаженного палаша, выступавшего в роли трости. Левая лежала на коленях и держала пистолет, время от времени при движении мужчина хмурился. Его офицеры, тоже носившие стеганную защиту, стояли справа и слева - ни дать ни взять министры при своем короле. Леон потирал вывихнутую кисть, Санчо прикладывал ко лбу какой-то тюк, однако в целом никто из них серьезно не пострадал.
Напротив толпились члены команды, солдаты и пассажиры захваченного судна, которых разоружили и держали под прицелом солдаты "Элизамари". В основном мужчины, но обнаружились и две женщины. Вот на них-то сейчас и смотрел ирландец.
Ступать Ольха старалась осторожно, чтобы не вляпаться в кровь. По роду деятельности и как киндрэт она не испытывала никакого к ней отвращения, но шлепать по кровавым лужам понравилось бы разве что тхорнисху. На пленников, стоящих под надзором пиратов, девушка старалась не смотреть. Нет, глянула мельком, убедившись, что детей среди них нет, зато заметила двух женщин. Сглотнула и поспешно отвела взгляд.
"Кто тебе важней - Айвэн или эти незнакомые люди?" - мысленно одернула себя Ольха, только сейчас понимая, что сейчас не только будет решаться судьба всех этих людей, но и, если ее заставят выбирать, то и Айвэна как капитана. Потом взгляд наткнулся на раненого шамана, и Ольха тут же обеспокоено нахмурилась, еле удержавшись, чтобы не кинуться к нему, чтобы заняться раной. Но не при команде же.
- Куда вы шли? - тем временем спрашивал ирландец стоявшего в первой шеренге человека, который был, по всей видимости, капитаном неудачливого фрегата. Тот сумрачно посмотрел на мужчину:
- Говорили, что ты собираешься выйти в море, Бешеный Пес, не наврали. Мы шли из Греции в Ирландию.
На последнем слове Айвэн весь подобрался, словно зверь, готовый к прыжку. Прищурившись, пристально оглядел обезоруженных людей.
- Это ж кому понадобилось в Ирландию?
Тут Санчо наклонился к нему и что-то сказал на ухо. Взгляд ирландца остановился на грузном мужчине в глубине толпы.
- Сэр Джулиус Барниш. И где вы живете, сэр Джулиус Барниш?
Тому ничего не оставалось, как выйти вперед. Присутствующие сверлили взглядами: члены команды "Элизамари" - с неприязнью, матросы и солдаты фрегата - с потаенным страхом и облегчением, что внимание захватчиков направлено пока что не на них.
- В Килкенни... - англичанин замялся, не зная, как обратиться к ирландцу. - Замок Гранах.
Айвэн кивнул, поднялся с кресла, медленно, чуть поморщившись. Подняв пистолет, удерживаемый в левой руке, он направил оружие на англичанина, замеревшего ни живым ни мертвым:
- Ольха, - не глядя на девушку, только на цель, спросил ровно, без эмоций. - Ты наделена правом решать вместе со мной судьбу этих людей. Что скажешь ты насчет этого человека?
Сейчас ей больше всего хотелось утащить Айвэна отсюда и осмотреть его, слишком уж девушке не нравилось то, что он часто морщится. И весь этот спектакль ей, естественно, тоже хотелось завершить поскорее. Сознание разрывалось между Айвэном и жалостью к людям, которые неизбежно сейчас умрут во второй раз. Хотелось спасти и тех, и чтобы Айвэну ничего от этого не стало. К сожалению, Ольха слишком хорошо понимала, что такое невозможно.
Когда шаман обратился к ней, девушка с огромным трудом заставила себя не вздрогнуть и посмотреть на англичанина. Свалить на Айвэна, конечно, было очень соблазнительно, как он и предлагал, но явно неправильным. Ольха пожала плечами, оттягивая момент, когда надо будет открыть рот, и собираясь с мыслями.
- Это же англичанин, - девушка очень надеялась, что ее голос не дрогнул.
"Он уже мертв, задолго до того, как ты его впервые увидела… Сейчас все только повторяется", - мысленно попыталась убедить себя ведунья, не слишком хорошо убедила, но все же продолжила:
- А раз англичанин, то не должен оставаться в живых, только не затягивай. Все и так длится слишком долго.
Ирландец снова кивнул, принимая сказанное.
- Я слышал тебя, - и, обращаясь к подданному британской короны: - Помолись Господу, он скоро тебя примет.
Наступило молчание, которое распространилось повсюду по двум кораблям, как будто прозвучала команда. Склонив голову и опустив пистолет, Айвэн сосредоточился на молитве, следуя собственным словам. Английский сэр сжался и забормотал про себя беззвучно, будто торопился и боялся не успеть. Лицо Леона выражало одобрение, когда здоровяк кинул взгляд на капитана. Ольху испанец демонстративно не замечал.
Время для молитвы вышло, оба мужчины закончили почти одновременно. Подняв оружие, Айвэн вновь направил его на британца. Грянул выстрел. Мертвое уже тело покачнулось и грузно рухнуло на стремительно алеющие доски. Женщины от страха заскулили.
Дальнейшее не слишком отличалось от предыдущего. Выясняли, откуда родом каждый пленный - трех греков, по торговым делам плывших на том же корабле, вывели отдельно, к ним присоединилась одна из женщин, оказавшаяся голландкой. История ее попадания на фрегат оказалась удивительной, но правдивой. Вторая пыталась выдать себя за ее родственницу, что быстро раскрылось.
Отдав офицерам приказ посадить греков и голландку в шлюпку, спущенную с фрегата, а остальных после погрузки ценностей на галеон загнать и запереть в трюме, после чего пустить торговца ко дну залпом из пушек, Айвэн перешел обратно на "Элизамари". Ольху позвал с собой, о чем сообщил девушке, поравнявшись:
- Дождись меня в каюте.
Молитва стала для девушки настоящей неожиданностью, саму ее вряд ли можно было назвать истово верующей. Ворожеи и колдуны даже во времена веры в единого Бога всегда обращались к языческим богам, ведь именно они давали им силы. Но даже ее удивило, что молитва в ходу у пиратов, как-то это не вязалось с жесткой расправой. Чтобы не выделяться, Ольха тоже склонила голову, правда, не молясь, а повторяя про себя заговоры, которые могут понадобиться для Айвэна. Уверенности, что они подействуют, у Ольхи не было, вдруг то, что работало, когда она первый раз была человеком, было результатом самовнушения пациента?
"Нет, надо прекращать смотреть по телевизору глупые передачи", - подумала девушка, мотнув головой. Время, отведенное на молитву, кончилось, и практически сразу же грянул выстрел. Ольха вздрогнула от слишком громкого звука, но это было единственное, что ее напугало. На мертвое тело она посмотрела спокойно. А дальше она уже старалась ни на что не обращать внимания, про себя молясь, чтобы это все действительно закончилось скорее. Неуютно она себя чувствовала в этой атмосфере, среди обреченных на смерть людей, даже четверо отпущенных не улучшали положения. Так что, когда Айвэн велел ей идти в каюту, девушка даже обрадовалась:
- Только ты быстрее приходи, - тихо попросила она, по мосткам перебираясь на корабль. Раненых, судя по всему, было достаточно много, и она могла им помочь, а значит, надо сначала осмотреть Айвэна, а потом уже напроситься в помощницы корабельному врачу. Вряд ли лишняя пара рук будет некстати.
"Жаль, что со мной моих трав нет", - мысленно вздохнула ведунья, добираясь до каюты и поскорее ныряя внутрь. Дверь она плотно закрыть не потрудилась, просто не вспомнила об этом, занятая мыслями о том, что из медикаментов может быть на этом корабле.
Капитана не было с четверть часа, когда в коридоре послышались шаги и затем низкий мужской голос окликнул:
- Айвэн! Подожди.
- В чем дело, Леон? - вопросительно повернулся к нему тот, почти достигнув каюты. - Так скоро начались неприятности?
- Нет, - испанец догнал его и оперся локтем о стену. - Я не понять не могу. Может, ты наконец просветишь?
- В чем?
- Да во всем! - испанец описал дугу свободной рукой, будто подразумевая весь корабль. - Ты размяк. Раньше к пленным ты проявлял куда меньше снисхождения. Я тебя не узнаю. Ушел в город нормальным человеком, а вернулся с этой... Ты прости меня, но эта девица тебе не друг.
- Кто ж тогда? - насмешливо посмотрел на него ирландец, по обыкновению скрестив руки на груди, прислонившись к стене.
- Ведьма! - мужчина чуть ли не выплюнул это слово с ненавистью. - Ты совсем слепой. Почему ты над ней так трясешься?
- Я тебе уже объяснял, что Ольха - мой друг. Она достойно показала себя, решая судьбу пленников, как ты хотел, - спокойно ответил собеседник, однако взгляд мало-помалу мрачнел. - Я догадывался, что не всем придется по нраву ее появление на корабле, но не ожидал этого от тебя. До сих пор между нами не было разногласий, Леон.
На этих словах испанец отшатнулся, попытался сделать вид, что просто неловко переступил назад.
- Айвэн... Мы исходили вместе все Средиземное море. Знаем друг друга много лет. Стал бы я бить тревогу, если б не видел, что творится чертовщина? Ты меняешься. Это все заметили, не только Санчо и Диего. Парни на вахте шутят, скоро ли свадьба и где именно решишь пустить корни. Понимаешь, к чему разговоры? Ты рехнулся на этой... этой женщине, - явно иначе, чем собирался, закончил он. - Каким колдовством она тебя заморочила? Всем известно, что место ведьмы - на костре, и ты это знаешь не хуже меня.
- Еще одно оскорбление в ее адрес, и мне придется высадить тебя в ближайшем порту вместе с твоей долей, - в тихом голосе почудилось настоящее рычание. Затем Айвэн вздохнул и мотнул головой, словно отказываясь от только что сказанных слов. - Леон, нашей дружбе уже двадцать лет. Мальчишками мы служили юнгами, помнишь? Между нами не было секретов. Я тебя уверяю, что Ольха никакого колдовства на меня не накладывала. Я и сам давно начал задумываться над тем, что мы делаем.
- Что ты хочешь сказать? - недоуменно нахмурился здоровяк.
- Даже звери не допускают неоправданной жестокости, Леон, - Айвэн отвернулся, вперившись взглядом в доски пола. - Ими движет необходимость. Они не убивают без причины, ради забавы. В отличие от нас. Эти люди, которые сейчас пойдут на дно, не заслужили мучительной смерти. Они невиновны.
- Да как это нет? - ахнул испанец. - Не ты ли твердил, что каждая английская собака, которая нам попадется, пройдет через все круги ада? Айвэн, команда не поймет, почему ты вдруг преисполнился сострадания к захватчикам своей родной страны, которые, как ты сам говорил, отбирают земли и заставляют законных владельцев дохнуть от голода. Если мы больше не несем справедливое возмездие - ради чего тогда вообще все это?
- Они отбирают земли и заставляют умирать от голода, поэтому их нужно уничтожить, - кивнул ирландец и тут же покачал головой. - Но не терпя чудовищные муки. Не думаю, что Господь одобрит наши поступки, когда мы предстанем перед ним. В том, что Барнишу досталось легкая смерть, не было слабости, Леон. Это было милосердие.
- О чем ты вспомнил, вот совпадение, аккурат с появлением этой... женщины, - фыркнул боцман. Его лицо стало жестким. - Сумеешь ли ты объяснить команде, что вовсе не размяк?
- Похоже, иногда ты забываешь, что мы не настоящие пираты, - невесело заметил капитан. - Мы каперы, а это значит, что живем не по волчьим законам, - вспомнив о том, как в действительности живут волки, не сдержался от смешка. - Как бы то ни было, мы состоим на службе короля.
- Необязательно мне об этом напоминать, - проворчал второй помощник. - И про второй экземпляр твоего патента, хранящийся у Филиппа, я тоже помню. Айвэн, - мощная рука легла на плечо ирландца, - где неугомонный авантюрист и сорвиголова, которым ты был каких-то несколько дней назад? Кораблю нужен сильный капитан, чья власть неоспорима, а ты, боюсь, начал сдавать.
Его собеседник пристально смотрел на него.
- Никогда бы не подумал, что ты захочешь встать во главе...
- Да не нужен мне твой корабль! - взорвался Леон, отталкивая того, и метнулся по коридору, вернулся обратно. - И никогда не был нужен, - подняв взгляд на капитана, второй помощник хотел было что-то сказать, однако в последний момент передумал.
Айвэн спокойно выдержал его взгляд и ровно произнес:
- Возвращайся к погрузке, Леон. Проследи, чтобы не забыли вывести из строя вражеские пушки, не мне тебе напоминать.
Выражение лица испанца выглядело совершенно непередаваемым, когда боцман нехотя кивнул и стремительно прошагал по коридору чуть ли не бегом. Капитан же вошел к себе в каюту, закрыл дверь, задвинув засов, и с тихим смехом сполз по стене, прислонившись спиной, спрятал на миг лицо в ладони и тут же откинул волосы назад.
Когда в коридоре застучали знакомые шаги, Ольха подорвалась со стула и метнулась к двери, уже потянув было за ручку, но замерла, услышав, как Айвэна окликнул голос Леона. Девушка замерла, не зная, отступить ли ей и подождать, пока они закончат, или все же выйти. Не нравился ей этот здоровяк, видение было ли тому виной, или он сам. Впрочем, она не могла не заметить, что и сам Леон не питает к ней теплых чувств. Но, пока она решала, что лучше, мужчины заговорили, и Ольха волей-неволей мышкой замерла у двери. Подслушивать она не то что бы хотела, но что получилось, то получилось.
Чем дальше шел разговор, тем меньше он нравился Ольхе. Она, конечно, понимала, что становится камнем преткновения между Айвэном и его командой, но что все настолько плохо, поняла только сейчас.
А когда речь зашла о том, что шаман начал сдавать, ведунья вообще подобралась, готовая в любое мгновение броситься ему на помощь, если Леон попытается осуществить то, что было в ее видении. Но все обошлось, если это можно было так назвать…
Она поспешно отшатнулась от двери, когда Айвэн все же открыл дверь каюты и тут же, едва оказавшись внутри, сполз по стене. Ведунье показалось, что у него начинается истерика. Девушка тут же кинулась к нему, опустилась рядом с мужчиной на колени и осторожно коснулась кончиками пальцев:
- Айвэн, я… - она запнулась и закусила губу, - дай я тебя осмотрю…
Он тряхнул головой, завел руки за спину и развязал нагрудник, который отбросил в сторону, стащил через голову блузу. По левой стороне груди, немногим ниже сердца расплывалось фиолетовое пятно приличных размеров синяка. Мелкие ссадины собрались на правом боку, под ключицей, поверх шрама, образовался небольшой кровоподтек, открытых ран не было. Подумав, ирландец размотал перевязанную руку, открывая узкую продольную царапину, оставленную скользнувшим клинком чьей-то сабли.
Все оказалось не так плохо, как боялась Ольха, случалось ей видеть раны и пострашнее и врачевать их, даже будучи человеком. Первым делом ведунья занялась осмотром кровавой царапины. Рана оказалась чистой, хоть и кровила, тут бы пригодились ее травы, но на корабле их явно не было.
"Хоть бы заговор помог…" - девушка склонилась над раной и зашептала заговор. Сначала - останавливающий кровь, а затем, чтобы зараза к ране не прилипла. Слов Айвэну было не разобрать, произносила их ведунья очень тихой, быстрой скороговоркой. Сама Ольха была напряжена до предела, боялась, что заговор не сработает.

Отредактировано Айвэн О'Донегал (2012-06-04 01:45:05)

[mymp3]http://klopp.net.ru/musicbox/i/0612/1e/61db7ea08deeb30d688d3c87306171.mp3|The Dartz - Когда позовет тебя море[/mymp3]
Снаружи село солнце, хотя из-за последних солнечных лучей капитанская каюта, в окна которой те как раз светили, казалась окутанной золотым свечением. На мачтах и палубах зажгли фонари, собралось немало народу - ровно треть команды, а это без малого сотня человек, впрочем, тяжелораненые остались соблюдать постельный режим. Еще пара десятком человек с завистью поглядывала на первых, занятая делами, а люди из третьей вахты, чья смена была следующей, отдыхали, но тоже с вожделением косилась на кружки, которые держали ребята из той, что уже отработали свое до утра. Но все, даже те, что оставались при деле, передавали друг другу горячие куски мяса и свежие овощи. Вся собравшаяся братия, очевидно, заседала уже порядочно долго, однако несмотря на всеобщее опьянение, картина предстала более чем приличная.
Матросы и солдаты понатащили табуретов из трюма, кое-кто сидел на бочках, остальные разместились прямо на досках. У стены на грубо сколоченном, но прочном стуле сидел Айвэн, успевший переодеться, держа на коленях испанскую гитару, время от времени прикладывался к своей кружке, откуда тянуло ни чем иным как ромом. Рядом, по правую руку, что-то кому-то втолковывая, через плечо вывернулся Леон, Диего и Санчо сидели слева и хохотали над какой-то историей, которую рассказывал один из солдат. Повсюду царила непринужденная обстановка. Но вот Ольху наконец заметили, проводили поближе к капитану, и кок вручил ей миску с ароматным тушеным мясом и овощами, а затем налил вина, которое налил из бочки, на которой сам же и восседал.
- Пейте, пейте, сеньорита, алкоголь в море - лучшее лекарство от цинги! - хохотнул он, явно довольный собой. Соседи ворожеи при этих словах деревянно стукнули кружками и выпили за здоровье щедрого кока.
Все же она действительно очень устала, потому что царящее веселье не вызвало никаких положительных эмоций, хотя, наверное, стоило бы порадоваться за людей, столь удачно выдержавших бой, да еще и выживших в нем.
"Ничего, чуть-чуть посижу, поем и уйду спать, никто и не заметит", - решила для себя девушка, проходя на выделенное ей место.
- Спасибо, - она кивнула, принимая миску с едой и вино. Последнего ей совсем не хотелось, но не отказываться же, хотя от той же цинги она бы предпочла съесть апельсинку или выпить чая с лимоном. А вот овощи и мясо пришлись ко двору, то бишь голодному желудку и усталому организму. Мясо и кровь вообще универсальный источник энергии для грейганн, пусть даже временно она вновь была человеком, так что ужин она уплетала за обе щеки. Вино же девушка пригубила только для виду, на всякий, вдруг тут не принято отказываться от выпивки.
Пока она увлекалась едой, разговоры и волнения утихли, кто-то выкрикнул: "Песню! Песню!" Раз гитара находилась в одних руках, сразу стало очевидно, кому и петь. Айвэн обвел взглядом собравшихся, заметил Ольху, улыбнулся девушке, подмигнув, и прошелся рукой по струнам. В схлынувшей тишине раздался первый аккорд.
- Я вырос вдали от портовых огней
И жизни учился по книгам.
Но как-то в гостинице несколько дней
Жил старый моряк-забулдыга.
Он пил, словно черти палили нутро,
Платил золотыми, не споря.
И он говорил мне: не знает никто,
Когда позовет тебя море.
Ооооооо, когда позовет тебя море...
Ооооооо, когда позовет тебя море...
Песня звучала на испанском, хотя изначально была сложена совершенно на другом языке. В полной тишине люди обратили взгляды на певца, переглядываясь и ухмыляясь, заслышав простой, понятный мотив, на который легли слова, близкие каждому мореплавателю.
- Ты можешь не думать о нем никогда,
Ломая листы хрестоматий.
Но время придет, и морская вода
Заплещется рядом с кроватью.
В постели, на мачте, в "вороньем гнезде"
И даже в пустом разговоре -
Придется, дружок, нахлебаться тебе,
Когда позовет тебя море!
- Ооооо, когда позовет тебя море... - смекнув, что является припевом, подхватило несколько ближайших матросов.
- Но вот уже поздно, и кто-то плывет
По морю, судьбу проклиная, - продолжал Айвэн, внимательно обозревая аудиторию. -
Дырявую лодку на скалы несет
Вдали от родимого края.
Зачем же рыдать? В море соли полно,
Утонешь - подумаешь, горе!
Сейчас или завтра, не все ли равно,
Когда позовет тебя море?
- Оооооооо, когда позовет тебя море... - теперь вторила вся средняя палуба. Сидевшие вплотную друг к другу люди принялись раскачиваться из стороны в сторону, совсем как в современном мире на любом из концертов.
- Когда ты рисуешь морской пейзаж -
Корабль, застигнутый бурей -
Нет способа лучше, чем взять карандаш
И ехать на встречу с натурой.
Резвятся дельфины в прибрежной волне,
Но что там грозит на просторе?
Картина изрядно прибавят в цене,
Когда позовет тебя море.
- Ооооооооооо! Когда позовет тебя море!
Перебор давно сменился боем, музыка нарастала, становилась жестче, постепенно ведя слушателей к главной кульминации всего произведения. Голос капитана возвысился над толпой и разносился далеко в ночной тишине открытого моря:
- Но вот уже поздно: гуляет народ,
Три тысячи три человека
Поднялись на самый большой пароход
Начала двадцатого века.
И вот он выходит, огромный, как дом,
Оставив огни за кормою.
И так ли уж важно, что будет потом,
Когда позовет тебя море?
- Оооооооооо!!! Когда позовет тебя море!!! - с готовностью пьяно грянула аудитория, к тому моменту выпившая столько, чтобы не придавать большого значения тексту, более восприимчивая к эмоциональному накалу мелодии.
Это и было кульминацией. Ирландец перевел дух и вместо боя вернул перебор, давая время людям успокоиться. Песня будто была создана для того, чтобы с легкостью управлять вниманием и настроением слушателей, постепенно нагнетая напряжение, заставляя выплеснуть в едином порыве.
- Закончив рассказ, он закутался в плед
И трубку достал из кармана, - не спеша, не скрывая усталости повел последний куплет певец. -
"Короче, приятель, забудь этот бред,
И выкинь морские романы.
Не слушай меня, и родные твои
Вовек не изведают горя... - музыка замерла и вдруг снова превратилась в бой: -
Не жди до последнего, черт побери,
Пока позовет тебя море!"
- ООООООООО!!! КОГДА ПОЗОВЕТ ТЕБЯ МОРЕ!!! - захлебываясь от избытка эмоций, гаркнула толпа, будто только этого и ждала. Выступление завершилось еще одним длинным проигрышем, после чего мотив замер на высокой ноте, и Айвэн передал гитару Санчо под одобрительные крики и возгласы со всех сторон.
Ольха не пела вместе со всеми, сейчас ее куда больше интересовала еда, чем музыка, хоть и было опять немного стыдно. Айвэн пел красиво какую-то известную пиратскую песню, вон как команда подпевать начала, но сейчас для девушки это все было совсем не важно. Ох, зря она не перестала жевать все-таки, иначе бы не подавилась куском мяса, когда услышала слова про "пароход" и "двадцатый век". Шаман пел песню из их времени!
"Да он что, разум потерял?!" - возмутилась про себя Ольха, поспешно запивая пошедший не в то горло кусок вином и возмущенно глядя на мужчину. Но, судя по всему, только она одна и заметила странные слова, что, впрочем, не помешало ей послать капитану еще один возмущенный взгляд, в котором ясно можно было прочесть: "Вот вернешься, я тебе все выскажу!" Дальше она с едой затягивать не стала, быстро доела то, что оставалось в тарелке, и тихо смылась обратно в каюту, дожидаться Айвэна, чтобы устроить ему обещанный разнос. Сначала девушка присела на стул, потом переместилась на кровать и сама не заметила, как свернулась клубочком поверх одеяла, засыпая, утомленная событиями сегодняшнего дня.

Отредактировано Айвэн О'Донегал (2012-06-04 02:01:30)

Девушка отошла в сторону, чтобы не мешать мужчинам, только ногой притоптывала от волнения да опять принялась кусать губы. Правда, едва дверь распахнулась, оттуда хлынула чернильная тьма. Ох как в тот момент Ольхе не хватало ее сумеречного зрения.
- Айвэн? - неуверенно, но достаточно громко позвала девушка, все же делая шаг в проем.
В нос ударил слабый запах крови, но этого оказалось достаточно, чтобы Санчо решительно отодвинул Ольху в сторону и вошел сам.
В тесном помещении оставалось только шарить на ощупь, и когда штурман наткнулся на тело, он непроизвольно выругался. Нырнув туда весь, он покряхтел, а затем вытащил и опустил на мешки находящегося в беспамятстве ирландца, на чьем левом боку сквозь порванную рубашку алело пятно. Диего тоже полез в кладовку и извлек оттуда длинный заостренный кол, который, по всей видимости, и нанес рану, то ли намеренно, то ли случайно.
В одно мгновение девушка успокоилась, лицо застыло, а взгляд из беспокойного стал сосредоточенным и серьезным. Она опустилась рядом с Айвэном на колени, осторожно скользя пальцами поверх раны. Дело было плохо, неизвестно, сколько заразы попало в рану. Короткий взгляд на кол. И заноз с него.
- Отнесите его в каюту, - голос тоже звучал ровно, а тон, которым это все было сказано, не терпел возражений. - Воды горячей и чистой ткани туда же, и пусть лекарь те настои, что я вчера делала, принесет, и иголки с нитками на всякий случай, если я не справлюсь.
"Справлюсь, во что бы то ни стало…" - Ольха постаралась отогнать от себя мрачные мысли. Но вместо них пришло другое беспокойство. Ни про что подобное Айвэн не говорил, то ли не хотел беспокоить, потому что все будет хорошо, то ли этого в первой реальности не было, а если не было, то каким-то боком она в этом виновата и неизвестно, чем все закончится.
"Все закончится хорошо, я точно знаю!"
Девушка с трудом заставила себя отстраниться от мужчины и подняться с колен. На удивление, спорить с ней не стали, осторожно взяли капитана и унесли его в каюту. Ольха пошла следом, на ходу засучивая рукава, а потом осталась у кровати, сначала осторожно, стараясь не тревожить раненого слишком сильно, снимая с него рубашку, а потом начиная нашептывать рану, дожидаясь, пока ей принесут воду и травы. А вода была жизненно необходима, чтобы смывать выступающую из раны грязь.
"Как же плохо, что мы не киндрэт, - хотелось плакать, но девушка сдерживалась, ни на секунду не переставая бормотать, - сейчас бы дала ему своей крови - и все, рана бы сама стянулась…"
Спорить действительно не стали, и Санчо, переглянувшись с Диего, передал приказ девушки кому-то из матросов, собравшихся возле каюты по пути из трюма. Столько сразу растерянных и угрюмых лиц не доводилось видеть, люди просто не знали, как так случилось, что их бравый капитан угодил в такую переделку. И, самое важное, неизвестно, каким образом он очутился в запертой кладовке, ведь не по пьяни же забрался. А значит, ему кто-то "помог".
Вопрос - кто?
Как только узнал о несчастье, Леон бросился в каюту и хотел было уже выставить ворожею за дверь, как Диего поймал его, отвел в уголок и принялся что-то втолковывать тихо, почти не слышно. Удалось разобрать слова "нашла", "заражение" и "лечит". Рослый испанец все порывался метнуться к постели, но невысокий на вид щуплый казначей держал крепко. Наконец Леон искоса зыркнул на Ольху, нехотя кивнул и быстро покинул помещение.
Рана действительно выглядела опасной. В злополучной кладовке боцмана Айвэн пролежал по меньшей мере несколько часов, и от грязи и заноз края раны потемнели. Неизвестно, успела ли зараза попасть в кровь, которой, как сказал Санчо, натекло немало. Так и сказал: мол, еще пара часов, и наступила бы смерть от кровопотери.
Горячую воду притащили скоро - целый котелок крутого кипятка, только что с огня. Поставили на треножник, предусмотрительно захваченный с кухни. Корабельный врач принес требуемые настои и отвары, а так же швейный прибор. Осмотрев рану, вынес вердикт:
- Края нужно срезать, иначе начнется омертвение тканей. Остальное сможем зашить.
Ольхе до возни остальных и дела не было. Сознание сосредоточилось исключительно на Айвэне и на том, что прежде всего рану надо очистить, иначе все будет бесполезно. Лишь корабельный врач на какое-то мгновение вернул девушку к окружающей действительности.
- Надо, - коротко кивнула она, - только сначала я рану очищу, - пальчики левой руки осторожно легли у края раны, сразу же ведунья начала шептать, а правой рукой взялась за кусок ткани и, не глядя, опустила ее в котелок, смачивая ткань.
Даже по ощущениям кровь сначала пошла неохотно, тягуче, словно зараза цеплялась за тело, не желая его покидать, но ворожея в своем желании спасти шамана была очень упорной, продолжая по капле тянуть грязную кровь, вместе с которой выходили и кусочки дерева - занозы от кола. Что-то бухнуло, не переставая бормотать, Ольха мельком глянула на источник шума: принесли еще один котел. От этого пар не шел и ведунья поспешно опустила в него слишком горячую ткань, охлаждая, а потом так же бережно и осторожно принялась собирать кровь, вытекающую из раны. Даже если кто-то возмущался тем, что она искусственно пускает Айвэну кровь, ведунья не слышала, сейчас главное было не пропустить момент, когда она станет чистой и надо будет ее остановить. Не упустила, увидела вовремя и тут же зашептала заговор, останавливающий руду. От резкой смены, как всегда, закололо в висках, но кровь послушно остановилась, и Ольха уже новой мокрой и чистой тканью осторожно стерла кровавую пленку над раной, двигаясь и давая место лекарю. Что он действительно хорош в своем деле, Ольха убедилась еще вчера.
- Теперь можно срезать, а потом и сшивать рану, - тихо сообщила она, - я буду держать, чтобы Айвэну не было больно, если очнется, - не вдаваясь в дальнейшие объяснения, она вновь зашептала. Можно, конечно, было обойтись и без этого, все же Айвэн был мужчиной, вытерпел бы, но ей совсем не хотелось, чтобы он испытывал боль. Обе руки девушки легли рядом с раной, но не мешая лекарю работать, причем, как отметила сама Ольха мимоходом, правая была почему-то очень красной. Разбираться, почему, ведунья не стала: ей и так тяжело было держать концентрацию, сказывались вчерашняя работа и не слишком хороший и долгий сон.
Облегчало работу то, что ирландец не приходил в сознание, по крайней мере, в ближайшее время не собирался. Сколько крови он потерял, определить было трудно, поэтому корабельный врач сходил в кладовку, посветил фонарем и, вернувшись, сообщил, что на полу натекло очень много крови, где-то под два литра, что определяло состояние как тяжелое. В подтверждение его слов соответствовали внешние признаки: холодность и бледность кожи, так напоминавшая Ольхе цвет оной у грейганн, учащенное дыхание, частое сердцебиение. Черты лица несколько заострились, и вот это являло собой не слишком хороший признак.
- Сеньорита, у вас ожог, немедленно остудите руку, - невозмутимо, а как иначе при работе, заметил корабельный врач.
Он промыл в кипятке лезвие ножа, аккуратно срезал пораженные края и тут же приложил через ткань бурдюк с холодной водой, чтобы поскорее остановить новое кровотечение. Промыв рану, соединил края и ловко принялся их сшивать иглой и нитью, тоже побывавшими в кипятке. Закончив, оценил результат и привычным тоном докторов всех времен - почти буднично, словно ничего особенного не произошло - произнес:
- Теперь мы можем только ждать, когда капитан очнется. Чем дольше он в беспамятстве, тем меньше шансов на выздоровление. Если не проснется к завтрашнему вечеру, организму не хватит сил и, боюсь, нас всех ожидает печальный итог, - помолчав, он понизил голос и задумчиво добавил: - Тот, кто это сделал, оставил его умирать. Это медленная смерть, но милосердная. Когда объем вылившейся крови превышает три литра, организм впадает в кому, из которой не возвращается.
На замечании про ожог Ольха лишь досадливо дернула плечом, что до него сейчас, когда Айвэн был в таком состоянии? Ничего, справится, вытащит, ее мать и куда более тяжелых больных на ноги ставила, а она, Ольха, ведь не хуже матери ведунья. Она обязана справиться… А когда он заговорил о преднамеренности действия, ведунья как-то разом подобралась, словно ощетинилась, и из глубины разноцветных глаз, когда девушка повернулась к мужчине, на него глянул зверь, застывшее лицо девушки и глубокие тени усталости под глазами делали его только более явным. Не зря все-таки всегда считалось, что ворожеи да колдуны в первую голову дети Велеса, бога-оборотня, бога-зверя.
- Узнаю - кто, своими руками горло вырву, - будничным, равнодушным тоном сообщила Ольха, отворачиваясь от лекаря и вновь сосредоточившись только на Айвэне. Такая ярость в ее душе клокотала лишь однажды, когда какой-то недальновидный человечишка попытался прибрать ее приют для животных и в ходе разборок был убит один из питомцев. Люди тогда тоже не выжили, и хорошо, что рядом еще оказались собратья, помогли потом избавиться от трупов. Впрочем, прямо сейчас выполнять угрозу и искать виноватого Ольха не собиралась, сейчас куда важней было спасти мужчину, вытащить его из этого пограничного состояния.
- Пусть все уйдут, - после недолгого молчания проговорила наконец девушка, - и не беспокоят, пока я не скажу.
Лекарь оторопело воззрился на разъяренную волчицу, кивнул, собрал инструменты и вышел, повторив на прощание:
- Все-таки позаботьтесь о руке. Если понадоблюсь, сразу зовите.
Санчо и Диего о чем-то тихо переговаривались, затем штурман подошел к ворожее и сказал, обеспокоено и сурово поглядывая на лежащего:
- Не знаю как, но если можете - делайте все что считаете нужным. В отсутствии капитана управление "Элизамари" возьму на себя я, поэтому если что-то понадобится или Айвэн очнется, обращайтесь ко мне. Или к Диего, он передаст.
После чего оба офицера покинули каюту. В коридоре послышался голос первого помощника, приказывающий дежурившим у двери матросам никого не впускать, пока Ольха не позовет.
Девушка кивнула и лекарю, и Санчо, дождалась, пока все выйдут и накрепко заперла дверь. Оставалось надеяться, что беспокоить их действительно не будут. То, что она собиралась провернуть, девушка делала лишь однажды, уже будучи киндрэт, для своего брата, да и то потом Святослав ей такую трепку закатил, что неделю сидеть нормально не могла. Хотя сам же колдун и учил ее этому. Чем на ней отразится проведенный ритуал, да и сработает ли вообще, она же человек, Ольха не знала, но все равно собиралась попробовать.
Правда, совсем без поддержки пробовать не рискнула, села в центре комнаты, поднимая лицо к потолку:
- Макошь - Великая мать, Велес - хозяин мой и учитель, пусть все получится, - тихо прошептала девушка, - любую плату стребуйте, но пусть все выйдет…
После чего Ольха поднялась и села на край постели Айвэна, долгую минуту вглядывалась в болезненно заострившееся черты, а потом склонилась над ним, осторожно заставляя мужчину приоткрыть рот:
- Дыханием своим часть силы своей тебе отдаю, - тихо зашептала ведунья, - жизнью своей с тобой делюсь… - она набрала в грудь воздуха, коснулась губами губ Айвэна и мягко выдохнула все, что набрала, пока у нее самой не закололо в легких, а голова не закружилась. Потом отстранилась, с болезненным напряжением вглядываясь в лицо Айвэна. Естественно, что единственный раз проделанная эта процедура не могла помочь, но у нее впереди был целый день. Длинный и муторный, на протяжении которого Ольха повторяла и повторяла свой ритуал, делясь с мужчиной своей жизненной силой, пытаясь отобрать его у нижнего мира и вернуть в мир реальный. Она не знала, действует ли ее магия или нет, но сама ведунья вымоталась так, что впору было ложиться рядом и тоже тихо умирать, держалась она только ради Айвэна, каждый раз надеясь, что вот этот раз станет последним и тень смерть от него отойдет.
Ворожея не заметила, когда и в самом деле повалилась рядом, совсем без сил, отдав почти все, что имела. Ее колотил озноб, сознание путалось, так что впору закутаться в одеяло, тем более что температура тела ирландца так и оставалась низкой. Ему не хватало крови, грозило начаться кислородное голодание, которое не самым благодатным образом способно повлиять на нервную систему, не говоря уже о работе всего организма в целом.
Девушка очнулась первой, на следующее утро. В каюте стоял полумрак, главным образом потому, что солнце находилось сейчас со стороны носа и его лучи заливали капитанскую каюту только на закате. В неверном естественном освещении трудно было рассмотреть толком лица Айвэна, но он дышал, даже медленней и глубже, чем накануне, хотя по-прежнему не приходил в сознание. Кожа так же оставалась бледной и холодной, а вот девушка чуть отогрелась во сне, правда, зверский голод дал о себе знать совершенно непотребным урчанием.
Ольха с трудом села, ощущая себя так, будто по ней всю ночь ездил асфальтовый каток. Обморочный сон не принес никакого облегчения, а чувство голода только усиливало общее паршивое состояние. Впрочем, несмотря на все это Ольха первым делом потянулась к Айвэну, проверять, как он, на губах девушки появилась слабая улыбка. Пусть чуть-чуть, но ему стало лучше, хотя опасность так до конца и не миновала. Было видно, что потеря крови не лучшим образом на нем сказывается, но как сделать в этих условиях переливание? И ведь не всякая кровь поможет.
- Если только не… - Ольха задумчиво потерла лоб. Ее кровь была чистой, она точно это знала, а если добавить трав, то так даже лучше будет. Плотнее укутав мужчину, девушка с трудом поднялась и добрела до двери, ее шатало как осинку на ветру. Открыла, выцепила глазами охранников:
- Позовите Санчо и Диего, - голос звучал хрипло и устало, - и принесите что-нибудь поесть и чистой воды попить.
Рослый моряк встревожено и оценивающе оглядел девушку, глянул на напарника и ринулся по коридору наружу.
Спустя минуту в каюту чуть ли не влетели оба офицера. Первым делом Санчо бросился к постели, перевел дух.
- Пока жив. Санта Мария, у нас есть надежда? - он посмотрел на девушку.
- Надежда всегда есть, - Диего вывалил на стол припасы, которые сам притащил из трюма, и поставил рядом бурдюк с водой. - Что-нибудь еще нужно, Ольха?
В этот момент в помещении показался Леон, который тоже метнулся к постели и опустился на колени рядом, всматриваясь в заостренное лицо ирландца. На ворожею он не смотрел, демонстративно делая вид, что ее не существует.
- Есть, - кивнула девушка присаживаясь на стул и берясь за сухарь. - Он дышит лучше, - Ольха смолкла, поспешно уничтожая сухарь, запила его водой и продолжила. - Но крови потерял слишком много, а это грозит тем, что если очнется, то может сделаться калекой, - ворожея взялась за другой сухарь, помолчала, собираясь с мыслями. То, в чем ей нужна была помощь, было, наверное, новым для них. - Ему нужно восполнить потерю крови. Пусть не всей, но хотя бы части, чтобы внутренние органы и, более того, мозг могли функционировать нормально и сами начали восстанавливаться. Потому мне и понадобиться помощь. Моя кровь здоровая, - снова только хруст хлеба, - а потому она подойдет для этих целей, - девушка подняла глаза на мужчин. Здоровяк Леон ее игнорировал, а вот Диего с Санчо смотрели очень внимательно, ожидая продолжения. - Но Айвэна ей придется напоить, по-другому в таких условиях никак нельзя.
- Напоить… кровью? - Санчо перекрестился. А Леон впервые посмотрел на нее, и лицо мужчины было красным от гнева.
- Да, - кивнула Ольха, - иного выхода нет. Его собственной крови не хватит, чтобы организм восстановился. Но мне нужна ваша помощь, я очень устала, и могу в любой момент потерять сознание, и тогда вы должны будете его допоить. Все до капли.
- И вы туда же, мракобесы! - тут же вспылил Леон. - Нашли кого слушать!
- Это единственный способ? - медленно поинтересовался Диего.
Девушка только кивнула, поспешно уминая мясо и все те же сухари, потом сгрызла морковку. До насыщения было далеко, но чувство голода хоть немного притупилось.
- Тогда действуй, сеньорита, - кивнул казначей.
Леон прорычал ругательство, смысл которого Ольха не поняла, и вылетел из каюты. Диего и Санчо остались, правда, штурман, видимо, бормотал про себя молитвы, но, кажется, он твердо решил идти до конца, как и Диего.
- Хорошо. Принесите миску и нож, только пусть они в горячей воде полежат обязательно.
Сама девушка, пока Диего ходил за всем необходимым, старательно жевала, восстанавливая силы. Поможет это все равно мало, но хоть слабая надежда появилась, что она не свалится в обморок сразу.
- Если я потеряю сознание и сразу в себя не приду, пусть возле Айвэна кто-то из вас двоих находится, - Ольха деловито и спокойно перетянула себе левую руку, морщась от боли в правой, - вдруг его снова попытаются убить. И, помните, что влить вы ему должны будете все.
Правда, она очень надеялась, что все же выдержит и сможет сама отпоить Айвэна. Девушка вновь пересела к кровати, подставляя миску и занося нож над рукой. Резать пришлось очень аккуратно, чтобы не потерять драгоценной крови, было больно, но Ольха терпела, закусив губу и глядя, как алая жидкость стекает в миску. В ушах практически сразу начало шуметь, голова закружилась чуть позже, но девушка упорно продолжала наполнять, нанося себе новые порезы, когда из старых кровь переставала течь.
Ведунья качнулась, прикрывая глаза, нож выпал из ослабевших пальцев.
- Кажется, поить его будете вы… - тихо прошептала девушка и рухнула на пол, теряя сознание.